— Теперь улавливаете? Статья начинается с рассказа об убийстве ни в чем не повинной женщины и о бездействии южноафриканских властей, не придающих значения этому убийству, а потом я перехожу к этому тупице-конгрессмену, к подсказке, содержащейся в его словах, и к предсказуемым эксцессам со стороны дуболомов, которые поймут его буквально. Если получится, я заставлю партию этого болвана откреститься от него и в конце концов четко выразить свою позицию.
— Немного притянуто зауши и рискованно, но если к вам благодаря этому вернется желание взяться за более…
— …за более важные темы? Женщина двадцати четырех лет, которую изнасиловали, избили, а потом зарезали за то, что она лесбиянка, — это недостаточно важно?
— Не приписывайте мне того, чего я не говорила, Стилмен.
Эндрю положил руку на плечо главной редакторше и слегка нажал, подчеркивая вескость своих слов.
— Обещайте мне кое-что, Оливия. Когда я умру, вы не станете произносить речей на моих похоронах.
Оливия озадаченно посмотрела на него:
— Обещаю, если вам так хочется. А в чем дело?
— «Ты пал на этом бастионе, как солдат на поле брани» — нет, только не это… Постыдились бы!
— Не пойму, о чем вы, Стилмен.
— Ни о чем, проехали. Просто обещайте, и все. Хотя нет, не все: еще этот архивный зал «Б». Мрачнее местечка не нашлось?
— Оставьте меня в покое, Эндрю, вы отнимаете у меня время. Все эти ваши измышления для меня — темный лес. Начинайте вкалывать, тогда я, так и быть, куплю вам билет до Кейптауна, чтобы не путались под ногами.
— До Йоханнесбурга! Скажите, кому из нас трудно сосредоточиться? С ума сойти!
Эндрю вбежал в лифт и поднялся к себе. Там царил кавардак — точь-в-точь как в тот день, когда на него напали. Фредди Олсон погрузился в журнальный кроссворд, грызя карандаш и раскачиваясь на стуле.
— «Привидение», семь букв. Не подскажешь?
— «Отпечаток семи фаланг моего кулака на твоей физиономии» — какие будут предложения?
— В Уэст-Виллидж полицейский сбил престарелого велосипедиста, — загундосил Олсон. — Недовольный тем, что сбитый загородил ему дорогу, он потребовал у него документы, а когда бедняга возмутился, заковал его в наручники и упек в каталажку. Перспективное дельце. Не хочешь заняться?
— В чем выразилось возмущение?
— Судя по показаниям, старик отвесил полицейскому пощечину за то, что тот обратился к нему неподобающим тоном.
— Сколько лет велосипедисту?
— Восемьдесят пять. А полицейскому тридцать.
— Этот город не перестает меня удивлять, — сказал Эндрю со вздохом. — Ладно, возись со своими муниципальными происшествиями дальше, а меня ждут настоящие журналистские дела.
— Пара стаканов бурбона или дайкири?
— Тебе не терпится поболтать о своих страстишках, Олсон? Изволь: не стыдно было заявиться под кайфом на мои похороны?
— Не пойму, о чем это ты. Я уже давно с этим покончил. Дал священную клятву у твоей больничной койки, что, если ты сыграешь в ящик, я завяжу.
Проигнорировав наскоки коллеги, Эндрю собрал свою почту, прихватил утренний номер газеты и удалился. Денек выдался ясный, и он решил прогуляться несколько кварталов до Нью-Йоркской публичной библиотеки.
У входа в читальный зал он предъявил читательский билет. Дежурный вполголоса поприветствовал его.
— Здравствуйте, Ясин. — Эндрю протянул ему руку.
— Вы заказали что-нибудь на сегодня? — спросил библиотекарь, глядя на монитор своего компьютера.
— Я принес с собой все, что мне нужно, чтобы не сделать по случайности что-нибудь полезное. Почта, газета — вот и все, что для этого требуется.
Ясин повернулся к любимому столику Эндрю.
— Сегодня у вас соседка, — предупредил он все так же тихо.
— Мы же с вами договаривались!
— Мне очень жаль, мистер Стилмен, но сегодня у нас аншлаг, почти все места заняты, мы даже перестали впускать читателей — виданное ли дело! Я не мог бесконечно придерживать сразу два места.
— Она надолго?
— Понятия не имею.
— Хорошенькая?
— Скорее да…
— Кто такая?
— Вы знаете, что мы не вправе разглашать сведения о читателях.
— Даже мне, Ясин?
— Мистер Стилмен, за вами уже очередь, ступайте на ваше место!
Эндрю, печатая шаг и злорадно наслаждаясь эхом, двинулся к своему столу. Дойдя до него, он шумно отодвинул кресло, плюхнулся в него и зашуршал газетой.
Как он ни старался производить побольше шума, соседка не реагировала. Наконец ему надоело вредничать, и он попытался углубиться в чтение.
Но у него это никак не получалось, и он снова стал разглядывать молодую женщину напротив.
У нее была короткая стрижка под Джин Сиберг, личиком она тоже походила на нее. Она настолько увлеклась чтением, что водила пальцем по строчкам. Время от времени она что-то записывала в тетрадку и снова погружалась в чтение. Эндрю нечасто доводилось наблюдать такую сосредоточенность.
— Наверное, это что-то многотомное? — не выдержал он.
Молодая читательница растерянно подняла глаза.
— Не знаю, что вы читаете, но, похоже, это что-то крайне увлекательное, — продолжил он.
Она недоуменно приподняла бровь, надула губки и опять углубилась в чтение.
Эндрю начал было ею любоваться, но сказать больше ничего не успел: вскоре она захлопнула книгу и встала. Отдав книгу библиотекарю, она покинула читальный зал.
Эндрю тут же вскочил и поспешил к Ясину:
— Вам понадобилась книга, мистер Стилмен?
— Да, вот эта! — Он впился взглядом в томик, оставленный на столе библиотекаря его недавней визави. Ясин накрыл обложку ладонью:
— Сперва я должен зарегистрировать возврат книги, а потом оформить ее на вас. Пора бы знать наши правила! Возвращайтесь на свое место, книгу вам сейчас принесут.
Эндрю дал понять библиотекарю, что его служебное рвение сейчас совершенно неуместно, и пулей вылетел из зала. Он сам себе удивлялся: стремглав понесся за соседкой, пытаясь высмотреть ее в толпе на широкой лестнице. Поняв, что опоздал, он пожал плечами и решил успокоить себя неспешной прогулкой.
* * *
Назавтра Эндрю, верный привычке, явился в читальный зал в 10 утра. Кресло напротив него пустовало. Он несколько раз обвел зал глазами и только после этого разочарованно открыл свою газету.
В обеденный час он пошел в кафетерий. Там он обнаружил свою давешнюю соседку: она как раз приближалась к кассе, двигая поднос вдоль стеллажей-холодильников с едой. Эндрю схватил с полки сэндвич, косясь на нее, и встал в очередь.