— Я там был в качестве экзаменатора и для страховки. Воспоминания о прошлом перенесем на будущее, в более спокойную обстановку. Чтобы совершить переход в свое время, ты должна выйти отсюда и вернуться в дом Луиджины. Для этого воспользуешься телом брата Бернарда — я тебе помогу.
— А как же Луиджина?! Без нее я никуда не уйду!
— Ты понимаешь, что говоришь? Я приехал сюда лишь для того, чтобы помочь тебе совершить переход обратно.
— Мануэль, тебе же достаточно приказать, и Луиджину отпустят, — умоляющим тоном сказала я.
— Это невозможно! Луиджиной теперь занимается инквизиция, и я не вправе вмешиваться в расследование. Мне стоило большого труда организовать эту встречу.
— Ее будут мучить и потом казнят. — У меня слезы навернулись на глаза.
— Если тебя это утешит, то Луиджине не угрожают ни пытки, ни костер — она умрет от чумы. Ты уже почувствовала недомогание? Через несколько часов поднимется температура, на теле появятся бубоны, а потом Луиджина впадет в беспамятство.
— Ужасно! — Я вздрогнула. — И что, нет ни единого шанса спасти ее? Ведь в наше время уже научились лечить чуму!
— Ни малейшего! Нам надо поторопиться. Или ты желаешь разделить участь Луиджины?
— Мне ее очень жаль…
— Я позову Бернарда и велю ему не надевать тебе на голову мешок, а дальше все будет зависеть от тебя. Готова?
— Да, ваше преосвященство. — Я опустилась на колени.
Мануэль отступил от меня на шаг, взял со столика колокольчик и потряс им. Раздался мелодичный звон. Двери распахнулись, в комнату быстро вошел Бернард и окинул меня встревоженным взглядом. В руках у него было странное приспособление — длинный шест, оканчивающийся металлическим ошейником с внутренними шипами, и темный мешок. Убедившись, что я на месте и поза моя смиренна, он успокоился и расстегнул ошейник. У меня сердце сжалось от страшного предчувствия.
— Колдунья покаялась в своих грехах и завтра перед судом инквизиции ничего не утаит, — торжественно произнес Мануэль. — Что ты хочешь делать, брат Бернард?
— Закреплю на шее колдуньи эту ловушку, чтобы у нее мысли о побеге испарились.
— Это лишнее, брат Бернард. Научись побеждать еретиков с помощью Божьего слова и веры, а пыточные орудия оставь палачам. Колдунья покаялась и не представляет никакой угрозы. Загляни ей в глаза, и ты увидишь там смирение и раскаяние.
Монах, подчиняясь епископу, приблизился ко мне.
— Разреши поцеловать твою руку, фра Бернард, — вымолвила я, все еще стоя на коленях.
— Исполни ее просьбу, брат Бернард. Не отказывай в помощи заблудшей и раскаявшейся.
Преодолевая отвращение, я коснулась губами грязной руки монаха, в следующее мгновение крепко обхватила ее двумя руками и поймала его злобный взгляд. Его глаза на мгновение расширились… и я уже вижу, как изможденная Луиджина держит мою руку и недоуменно смотрит на меня.
— Где я? Что со мною происходит? — испуганно спросила она, заметив на себе чужую одежду.
Мне очень жаль ее, еле сдерживаю слезы, но понимаю, что ничем не могу ей помочь.
— Ты, Луиджина Бонатти, вдова, обвиняешься в ереси, колдовстве и в том, что использовала свои нечистые знания, чтобы насылать «черную смерть» на жителей Романьи. Кроме того, ты обвиняешься как отравительница, замыслившая убить свою госпожу и благодетельницу, графиню Катарину. Твой побег из-под стражи прошлой ночью усугубляет твою вину. Благо, само небо не дало тебе уйти, преступница, от суда святой инквизиции.
— Какой побег, ваше преосвященство?! — ужаснулась Луиджина. — Я стояла перед судом инквизиции, а затем вдруг оказалась здесь. Ведь это дворец графини?
— Колдунья, я не желаю больше тратить на тебя свое время. Брат Бернард, сопроводи колдунью и передай ее в руки стражников, а сам немедля возвращайся сюда. У меня есть для тебя поручение.
— Будет исполнено, ваше преосвященство.
Смотрю на несчастную Луиджину, которая должна отправиться отсюда в монастырскую тюрьму, и сердце обливается кровью. Отбрасываю в сторону ужасное орудие, которое надевается на шею пленника, и ловлю гневный взгляд Мануэля. Не имею сил приказать Луиджине вслух, но она, смирившись со своей участью, измученная болезнью, начавшей пожирать ее тело, во всем повинуется мне. Ее трясет, лицо покраснело и на нем появилось множество точек.
В коридоре ожидает стража: четверо солдат и офицер. Никак не могу овладеть собой, в голове роятся всевозможные планы спасения Луиджины; несмотря на их фантастичность, я готова была рискнуть и тем самым нарушить приказ Мануэля. Но он сказал, что Луиджина смертельно больна и жить ей осталось от силы несколько дней. Судя по ее состоянию, в этом можно было не сомневаться. Прости меня, Луиджина! Поверь, ради того, чтобы спасти тебя, я бы пошла на все, но от смерти не убежишь, и моя жертва будет напрасной.
— Офицер, бискуп приказал вернуть арестованную в монастырскую тюрьму. Мешок на голову не надевать и не связывать. Господь наказал болезнью — у нее «черная смерть».
Мои слова произвели на стражей сильное впечатление, и они теперь старались держаться от пленницы на расстоянии. Хоть чем-то я облегчила ее участь! Не справившись с эмоциями, я сопровождала Луиджину до самой телеги, чем озадачила и охранников, и ее саму. Она попыталась взобраться на телегу, но настолько ослабела, что не смогла этого сделать. Я помогла ей и получила на прощание удивленный и благодарный взгляд. Телега тронулась, офицер на коне и пешие стражники сопровождали ее, окружив со всех сторон. Я вернулась в комнату к Мануэлю.
— Надеюсь, ты сделала все так, как я тебе сказал. — Он бросил на меня подозрительный взгляд.
— Луиджину повезли в тюрьму, — успокоила я его. — Когда мне предстоит совершить переход?
— Незамедлительно. Отправляйся домой к Луиджине, ее служанка знает об аресте своей госпожи. Скажешь ей, что тебе надо осмотреть жилище, узнать, не нашли ли там пристанище темные силы. Под любым предлогом отправь служанку из дома. На втором этаже, в ее спальной комнате, будешь ожидать переход, который произойдет, когда колокола в церквях зазвонят к вечерней службе — с последним ударом совершится переход.
— Что подумает Бернард, когда придет в себя в жилище ведьмы? Не покажется ли ему весьма странным желание бискупа общаться с ведьмой наедине, а также все дальнейшие события?
— Если даже и покажутся, то он ненадолго переживет Луиджину — «черная смерть» уже и его коснулась своим крылом.
У меня по спине пробежал холодок. Залог молчания — смерть. Может, Луиджине именно поэтому предстоит умереть?
— Кто ты, Мануэль? Ты так и не ответил мне на этот вопрос.
— Тебе пора, брат Бернард. — Он потянулся к колокольчику.
— Тогда, в сельве, я чуть не влюбилась в тебя, такого сильного, умного и самоотверженного, — вырвалось у меня. — Только правила Школы этому помешали.