Элиза стояла перед камерой в том же шифоновом коктейльном платье, которое было на ней вчера: на этом настоял Лайнус.
— Это будет похоже на поступок Джеки Кеннеди, которая, возвращаясь из Далласа в Вашингтон, была в том же розовом костюме с засохшей кровью своего мужа, — сказал он. — Это привнесет атмосферу ужаса в дома нашей аудитории.
Тот факт, что Лорен Адамс с серьезными травмами увезла «скорая помощь», что эта женщина, которую Лайнус, надо полагать, любил, если и выздоровеет, то предстанет перед судом за три убийства, что телеведущая его шоу явно не соответствовала образу того идола, который он старательно создавал перед американскими зрителями, — все это представлялось не таким уж важным, когда он зычным голосом раздавал распоряжения персоналу «КТА». Самым главным моментом, затмевающим все остальное, для Лайнуса было то, что сегодня утром практически все телевизоры в стране будут включены на его канал. Хотя сезонные замеры — периоды времени, когда рассчитывается аудитория телесети для определения цен на рекламу на следующий сезон, — закончились за день до вчерашних событий, это все равно была редкая удача. Сегодня Лайнус был полон решимости показать аудитории потрясающее шоу, а по ходу дела — увести к себе зрителей других утренних программ, по возможности, навсегда.
Элиза вспоминала перед камерой события вчерашнего вечера, рассказывала, где состоялось их противостояние с Лорен, находясь на месте будущего мемориала Констанс Янг. Элиза комментировала кадры, снятые с того участка, откуда Лорен сорвалась с утеса — это был хотя и не отвесный обрыв, но все же очень крутой склон, заросший кустами и низкорослыми деревьями, где легко можно было свернуть себе шею, — а также общий план территории Клойстерса, где повсюду виднелись полицейские машины с включенными мигалками.
Понимая, что ей неминуемо придется давать свидетельские показания в будущих судебных разбирательствах, Элиза очень тщательно подбирала слова, описывая то, что произошло между нею и Лорен Адамс. Как журналистке ей хотелось быть правдивой и точной, но как участница всех этих событий Элиза не хотела сказать ничего такого, что могло бы поставить под сомнение справедливое рассмотрение дела в суде.
— Вчера в «КИ Ньюс» сообщалось, что Урсула Бейлс, которая работала у Констанс Янг и также была убита, оставила после себя вышивку, над которой работала до последнего момента, — сказала Элиза.
На экране появился полный текст стихотворения, и Элиза прочитала его вслух:
Леди, воплощение истинной прелести.
Ах, как одиноко сиять на небе звезде,
Далекой, но почитаемой издалека,
А также такой гордой и непреклонной.
Мужчины поклонялись ей, как королеве,
Сходили с ума от ее чар,
Увидев ее только на экране.
Борясь, но редко попадая в ее объятья.
И вот она лежит в бассейне,
Лежит, словно утонувший камень
А она такая холодная,
Когда умирает совсем одна, но…
Я тоже была там, хотя никому не говорю.
— Урсула Бейлс уже никогда не сможет лично выступить в суде, но ее свидетельские показания, записанные в форме акростиха, говорят сами за себя. Если взять по первой букве из каждой строчки ее стихотворения и сложить их вместе, то получится «Л.Адамс убила К.Я».
* * *
— Иди сюда. Кимба, иди, моя хорошая.
Бойд поставил блюдечко свежего молока для кошки и снова переключил свое внимание на экран телевизора. Когда он услышал, как Элиза Блейк на весь мир объявила, что он был обвинен незаслуженно, у него невольно вырвался вздох облегчения.
Зазвонил телефон, и Бойд быстро схватил трубку, надеясь, что это его мама. Она так переживала за него.
— Привет, Бойд, — сказал мужской голос. — Мои поздравления.
— Кто это? — спросил Бонд.
— Это Джейсон. Джейсон Воан.
— Мне нечего вам сказать. Знаете, общение с вами уже стоило мне работы.
— Подождите минутку, не вешайте трубку. Я пишу новую книгу об убийстве Констанс Янг, а вы в этом деле рассматривались как главный подозреваемый, не так ли? Я бы хотел предоставить вам возможность изложить всю историю со своей точки зрения, и вас это определенно должно заинтересовать.
Но Бойд не проглотил эту наживку.
— Исключено. Я надеюсь, что мне все еще удастся как-то восстановить то, что осталось от моей карьеры на «КИ Ньюс».
* * *
В конце первого получаса, во время паузы, в ходе которой региональные отделения канала давали свои местные новости и сообщали о ситуации на дорогах, Элиза сделала знак ассистентке режиссера, чтобы та принесла ей телефон.
— Дженни уже проснулась, миссис Гарсия? — спросила Элиза и внимательно выслушала ответ.
— Ну, ладно. — сказала она. — Это хорошо. Не будите ее. Но когда она встанет, скажите ей, что сегодня с утра в школу ей идти не нужно. Скажите, что мама приедет, как только закончится передача, и мы проведем остаток утра вместе с ней. А в школу она сможет пойти после обеда на вторую половину дня.
Выслушав ответ своей экономки, Элиза закивала.
— Да, миссис Гарсия. Со мной все в порядке. Но чем бы вы с ней ни занимались, постарайтесь держать Дженни подальше от телевизора сегодня утром. Я хочу сама ей все объяснить.
Протягивая телефон обратно ассистентке, Элиза уже думала о том, каким образом она собирается это сделать.
* * *
— Не буду отвечать, — вслух сказала Фейс самой себе. — Если это еще один репортер, я просто взвою.
Но ее сын все равно поднял трубку, и она посмотрела на него со смиренным видом.
— Мам! — крикнул он. — Это какой-то мужчина!
Фейс сокрушенно покачала головой и взяла у сына телефон.
— Алло?
— Миссис Хансен, это Стюарт Уитакер. Я услышал по телевизору последние новости и решил позвонить вам. Все это должно быть так огорчительно для вас. Понимаете, сам я очень надеялся, что это был несчастный случай, и я уверен, что вы тоже надеялись на это.
— Подождите минутку, мистер Уитакер, не вешайте трубку. — Фейс прикрыла микрофон ладонью. — Брендан, ты сейчас опоздаешь на школьный автобус. Поторопись-ка.
Фейс села за кухонный стол и убрала руку с трубки.
— Моя сестра мертва, мистер Уитакер, — печально сказала она. — И думаю, уже не важно, как именно это произошло. Но я очень хочу поблагодарить вас за вчерашний вечер. Я очень признательна за то, что вы решили предоставить Констанс такое очаровательное место для последнего приюта.
— Ну, это я должен благодарить вас, миссис Хансен, за то, что дали возможность Констанс навеки почить, как королеве, которой она и была.
* * *
Лайнус вышел вперед и подал знак Элизе снять микрофон. Она сделала эго.