— Опять рейнджеры?
Меня удивило, что ему известно о моих делах. Но Сэм всегда интересовался окружающим миром.
— Да, примерно. Но говорить об этом не положено…
— Если ты мне расскажешь, то тебе придется убить меня?
— Верно. — Я рассмеялся и слегка покачал головой.
— Как Бетси и Мириам?
— Хорошо. Да, у них все нормально. — Я так и не смог запомнить имя его жены и детей. — А твоя семья?
— Каролина и дети в порядке, спасибо. Бог мой, Курт, я так рад тебя видеть!
— Я тоже. Очень.
— Что я могу для тебя сделать? — Он искренне хотел мне помочь, и я уже собирался попросить его о небольшой экскурсии по станции. Хотелось узнать, чем он занимается. Но тут Сэм задал еще один вопрос: — Ты ищешь работу?
— Вообще-то нет.
— Если хочешь, я могу тебя устроить.
— Сэм, я просто пришел поздороваться, так как проходил мимо, и еще я подумал, что мы с тобой давно не виделись.
— Да, я рад, что ты зашел, — сказал Сэм. — И я знаю, что ты снова начнешь работать по контракту, и тебе, возможно, придется уехать. Но я подумал… что ты мог бы мне немного помочь.
— Что ты задумал?
— Понимаешь, здесь очень плохо обстоят дела с дисциплиной. — Он встал и закрыл дверь офиса. — Как посмотришь на людей, которых приходится брать на работу, то плакать хочется. Те, кто соображает, что слишком умны для такой работы, а другие, слишком ту… ладно, не достаточно умны. Но главное, что никто из них не придерживается старой доброй дисциплины.
— И в чем проблема?
— Это персонал среднего звена. Они наблюдают за компьютерами, проверяют оборудование, сверяют графики. Одна из главных обязанностей — следить за подачей хлора и не допускать утечки. Есть аварийная система, но излишняя осторожность никому еще не вредила. Понимаешь, мы не на атомной станции, и тебе не обязательно быть инженером, так что особенно не переживай. Но нам нужен человек, серьезно относящийся к работе, а главное — умный. Ты имел дело с водопроводной системой?
— Я собирал кухни и кое-что делал сам.
— Этого достаточно. По крайней мере на небольшой срок. Но это очень ответственная работа. Если мы не будем все делать как должно, у людей не будет чистой воды. Или хуже того, она будет плохого качества. А что касается хлора… к нему нужно относиться с уважением. Поэтому когда я увидел тебя в дверях своего офиса, то подумал: «Сэм, твои молитвы услышаны!» Я уволил последнего ночного инспектора на прошлой неделе. С тех пор работаю по две смены. И просто с ног валюсь. — Сэм нагнулся над столом. — Курт, ты мне сделаешь большое одолжение, если поработаешь у нас пару месяцев. Просто освободишь меня ненадолго, пока я не найду кого-нибудь на эту должность. Вот и все. Если решишь уйти, это твое право. А если захочешь остаться, я оформлю тебя на полную ставку.
— Я могу подумать?
— Конечно, — ответил он. — Сообщишь о своем решении завтра?
Я посмотрел на своего друга, который сильно изменился за эти годы, но все равно оставался моим старым другом.
— Пожалуй, ответ уже готов: принимаю твое предложение.
Когда я вернулся домой, в большой комнате работал телевизор и перед ним сидела Мириам. На кухне работала посудомоечная машина. На нашем новом телефоне в спальне мигал сигнал о полученных звонках; Бетси нигде не было.
Я вернулся в комнату к Мириам.
— А где мама?
Заканчивался повтор мультфильма «Скуби-Ду», и Мириам ждала, пока пройдут финальные титры.
— Мама в душе, — ответила она, не отрывая глаз от экрана.
Бетси, заматывая вокруг себя полотенце, показалась в дверях ванной.
— Привет, малышка, — сказал я.
— Нет времени, — отозвалась она. — Ты опоздал, мне надо успеть в «Джамп-старт». Не могу поверить, Билл оказался таким милым.
— У меня тоже приятная новость.
— Неужели?
— Сэм Перкинс с водопроводной станции взял меня на работу. Это поможет нам подняться. Придется работать в ночную смену, зато хорошо платят.
Бетси пыталась понять, серьезно ли я отношусь к этому предложению и действительно ли хочу его принять.
— Очень хорошо, — заключила она.
На вторую ночь я взял с собой на работу Меч Ангела. Печка на водопроводной станции нагрелась сильнее, чем паровой двигатель, и сквозь старое слюдяное окошко пробивалось желто-красное сияние. Через несколько месяцев должны сменить оборудование. Сэм сказал, что ему чудом удалось работать на этом оборудовании так долго при таком низком бюджете. Он едва сводил концы с концами. Я открыл маленькое окошко и затолкал «огнетушитель» в печку, как снаряд в пушку, а потом закрыл и запер заслонку с оконцем. Через секунду раздался хлопок: контейнер взорвался и стал плавиться. Вот и все, Меча Ангела больше не существовало. Моя старая война, моя святая война, наконец-то кончилась. Но я был единственным, кто знал об этом.
В первые недели после возвращения в Канзас каждый раз, когда раздавался звонок телефона, я ожидал услышать голос Гриффина. Но на маленьком дисплее телефона так и не появился ни код 703, ни 202. И лишь однажды, когда высветились цифры 917, оказалось, что звонит Гриффин с мобильного телефона. Случилось это около полуночи на второй неделе мая.
— Просто проверка, — сказал он.
— Понятно, — ответил я.
— У тебя все хорошо?
— Да. А у тебя?
— Вроде ничего, — заметил он и, помолчав, добавил: — Мне пора.
Я потом пытался перезвонить по этому номеру, но всякий раз попадал на автоответчик. После такого разговора было непросто уснуть.
В последнее время меня мучила бессонница. Мы с Бетси лежали в постели, но не прикасались друг к другу, не прижимались и не толкали друг друга во сне. И не разговаривали.
Чем занимался все это время Гриффин? Он серьезно рисковал собой, когда вытащил меня из Гуантанамо. С точки зрения его боссов, он заступился за террориста. И хуже всего для него было то, что он одолел бюрократическую систему. Если бы они могли, то заставили бы его заплатить за все сполна. А теперь он даже не использовал меня. Он позволил мне сидеть здесь и ждать, взорвется наш мир или нет, придут ли ко мне опять представители закона или нет, начнется ли моя новая жизнь или нет.
Он выжидал, не произойдет ли здесь что-нибудь. Я понял это, глядя в пустой потолок. Он не станет рассказывать мне, чего он ждет. Возможно, он и не предупредит меня, если что. Или моих жену и ребенка.
Я вспомнил поцарапанную старую пленку, которую мне показывали во время учений по проведению химической атаки. Козу связывают как приманку для тигра где-нибудь в горах на поляне. Но никаких тигров нет. Раздается небольшой взрыв, и в воздухе появляется едва различимое облако. Находящийся в снаряде зарин не виден. Коза не может разглядеть или почуять его. Потом появляются симптомы отравления — слюнотечение, понос, судорога. И через тридцать семь секунд коза умирает.