– Хотелось бы мне, Маша, как-нибудь пригласить вас к себе в гости, – вдруг сказал Балашинский Маше, когда уже провожал ее домой. Сказал и осекся. Куда и кого он собрался пригласить? Увлекся девушкой и совсем обалдел? Тут же попытался исправить собственную оплошность: – Однако дом мой полон родственников, близких и дальних. Некоторые из них могут показаться вам странными, а некоторые и излишне любопытными, и даже навязчивыми.

– А почему вы хотели бы меня пригласить? – спросила после недолгой паузы Маша. Ей, бедняжке, момент показался удобным и подходящим, чтобы прояснить немного отношение к ней Балашинского и причину его внимания. Возможно, что и услышать приятные признания. Маше и в голову не пришло, что вопрос ее мог быть истолкован Яном превратно. Если родственники являли собой помеху, то не имелась ли в виду встреча у него дома и наедине? В таком случае слова ее были рискованны и вызывали Яна на лишнюю откровенность.

Но и у Балашинского вопрос вызвал некоторое замешательство. Требовалось от него некое решение, которое он не готов был принять, и, значит, было бы оно преждевременным. Но он ответил Маше. И ответил так, как хотелось ему именно в это мгновение:

– Потому, Машенька, что вы мне нравитесь. Вы, наверное, и сами это давно поняли. – И чтобы не допустить новой неловкости, пояснил: – Вот мне и захотелось, чтобы вы узнали меня поближе. В том смысле, что и дом, и родня, и даже домашние животные многое могут рассказать о человеке. Но всему свое время. Вы согласны?

Благо дошли уже до угла ее дома, и Маша только коротко кивнула в ответ, сглотнула с судорогой слюну и стала спешно прощаться. Балашинский ее не удерживал. Пообещал навестить в университете на днях, и только. Но лишние слова были не нужны обоим. И так уже против воли каждый услышал и сказал больше, чем хотел. Надо было осадить в себе, передумать и воспринять события и слова случившегося вечера.

Переступив порог квартиры, Маша приготовилась к объяснению с матерью, на ходу придумала и спешное задание, потребовавшее усидчивых поисков в библиотеке и заставившее ее позабыть о реальности времени. Но Надежда Антоновна ничего у дочери не спрашивала и валерьяновых капель не пила. Словно был поздний Машин приход уже и в порядке вещей. А может, мама и пообвыклась с непредсказуемостью ученой, студенческой жизни, и отныне Машины опоздания не нуждались более в оправданиях.

Причина внешнего спокойствия Надежды Антоновны лежала совсем в другом измерении и ничего общего с привычкой не имела.

Утром того же дня Надежда Антоновна проснулась с тревожными воспоминаниями о вчерашних беспокойствах и сомнениях. Откладывать в долгий ящик разъяснения, касающиеся благополучия дочери, было не в ее характере. Оттого Надежда Антоновна и отпросилась у заведующего отделением на послеобеденное время. К счастью, амбулаторный прием вела она с утра, а в клинике уговорился подежурить на ее месте душка Иван Всеволодович Петухов, вдовый и сочувствующий жизненным перипетиям врача Голубицкой.

На факультете Надежда Антоновна прежде всего сверилась с расписанием, чтобы ненароком не столкнуться с дочерью и не вызвать в ней недовольства своим рвением. Потом уже собиралась заглянуть прямиком на кафедру к кураторше Аделаиде Гавриловне и разъяснить с ней компьютерный вопрос. Но в последний момент не удержалась, очень уж хотелось украдкой полюбоваться на Машу.

В Восточной аудитории читали линейную алгебру, Бог знает, что за предмет такой, как раз для Машиного потока. Туда Надежда Антоновна и отправилась. Центральная дверь была приоткрыта и даже словно приглашала войти. Надежда Антоновна тихой мышкой проскользнула внутрь. Большая аудитория расходилась веерообразно многорядным амфитеатром и с высоты верхнего яруса просматривалась как на ладони. Но как ни вглядывалась Надежда Антоновна, даже и очки надела, Машу среди студентов, внимающих лектору, она не обнаружила.

Притаившись за колонной, Надежда Антоновна стала ждать. Вдруг дочь отлучилась по срочной туалетной надобности? Однако отзвенел и звонок на перерыв, и начался следующий академический час, а о Маше не было ни слуху ни духу. И старшей Голубицкой стало ясно, что ожидание ее бессмысленно и еще более бессмысленен поход к кураторше. Компьютерный – утешительный – вариант отпадал сам собой. Надежде Антоновне оставалось только собрать нервы и волю в кулак и ехать домой. Ждать, наблюдать и, главное, сохранять спокойствие. И думать, думать, думать. О том, как спасать собственного дорогого ребенка. И прежде осторожно выяснить, от чего или от кого предстоит спасать Машу.

Глава 7 НАЖИВКА

Гимор позвонил Мише в середине недели и от имени своего босса назначил день и время представления. Выходило, что знакомство Чистоплюева с мадам должно было состояться в пятницу, после присутственных часов. Что вполне соответствовало плану задуманной операции. Субботний день – выходной, пятничный московский вечер – разгульный и тусовочный. А уж мадам постарается придержать возле себя ходока-депутата, и дай Бог Чистоплюеву выбраться из ее пылких объятий к следующему утру.

Вечером, возвратясь из большого дома в собственный коттеджик, Миша пересказывал Ритке свои удачи за день. Хозяин деятельность помощника одобрил, Ирене же велел не зевать.

Рита слушала не очень внимательно, дурачилась и то и дело висла на муже, зажимая ему ладошками глаза со спины. Когда Миша вернулся домой, она уже собиралась спать и теперь разгуливала в байковой пижаме с трогательными розовыми котятами.

– Все-таки здорово, что Ирена тебя терпеть не может. – Ритка расположилась у Миши на коленях и хулиганила, дергая его за уши.

– Чего ж хорошего? Общине от этого только вред. – Как ни трепала и ни тормошила его Ритка, рассудительности «архангел» не утратил.

– Дурак ты, и уши у тебя холодные! – Ритка, будто в подтверждение, дернула Мишу за оба уха особенно сильно. – А то бы она тебя давно увела.

– Ничего бы у нее не вышло. Я – не Стас, и уж тем более не Чистоплюев. – Миша про себя даже пришел в негодование от мысли, что Ирена может поставить его на одну доску с таким, как Чистоплюев, и ради прихоти попытаться отнять и разрушить самое дорогое, что есть у него в сегодняшней жизни.

– Ты – мое сокровище. Ни у кого на свете больше такого мужа нет! – И довольная Ритка стала тормошить его с удвоенной силой, одновременно целуя в нос и щеки. Однако, с присущей ей в домашнем обиходе непоседливостью, тут же перескочила на другую тему: – А правда, что у Яна в городе есть девушка?

– Господи, какая еще девушка? Зачем это ему? – удивился Миша. – С чего ты взяла?

– Мне Лерка за обедом намекала, но как-то туманно... А Тата сидела расстроенная, – с довольным видом всезнайки сообщила Ритка.

– Ну, не знаю, я ничего не слышал. Наверное, враки. Или Ирена зачем-то опять мутит воду. – Миша умолк ненадолго, словно задумался. Потом решительно сказал: – Даже если и правда, то какая разница?

– Как – какая разница? Значит, кроме хозяина, у нас теперь и хозяйка будет? – Ритка звонко рассмеялась. – Мне, конечно, все равно, у меня ты есть. А вот Тате, положим, не все равно. А Ирена просто взбесится... Только ты прав – это наверняка очередные враки и сплетни. Хозяин ведь не может.