Я сделала паузу, а Дарла продолжала смотреть на меня. В ее взгляде отчетливо просматривалась какая-то странная озабоченность, но я не могла определить, кому она была адресована: мне или ей самой.

На следующее утро от ее тревоги не осталось и следа. Впрочем, она могла просто-напросто скрыть ее от меня. Дарла встретила меня в фойе отеля и сразу же спросила, не хочу ли я посетить место преступления. Я отказалась от такого предложения, так как не видела в этом никакого смысла. За прошедшее время там не осталось ни малейших признаков произошедшей трагедии. Если и есть хоть какие-то важные свидетели, то их надо искать к югу от того места, в этой части Миссисипи.

В Оксфорд мы отправились на двух машинах, оставив в полицейском участке Мемфиса номера своих мобильных телефонов. Через некоторое время мы уже были на земле Фолкнера. Свидетельства его связи с этим городом прослеживались повсюду: его бронзовая статуя возвышалась в самом центре города, а многочисленные указатели направляли к его дому-музею. Я очень хотела побывать в нем. Ходили слухи, что его в свое время посетил Маркес, когда приехал в Вашингтон во время «холодной войны» и имел на руках ограниченную визу правительства США, которое не могло простить ему его левацких убеждений и многолетней дружбы с Кастро. Однако Маркес незаметно арендовал машину и приехал в Миссисипи, чтобы посетить музей своего литературного кумира и учителя. Утверждают, что он не только был в музее Фолкнера, но и оставил запись в книге посетителей. Мне очень хотелось прочитать эту запись. Однако здесь имелись и более важные для меня причины.

Фолкнер подробно описал события, происходившие в вымышленном им округе Йокнапатоф, прототипом которого послужил его родной округ Лафайет. Я была уверена, что Дарла считает это не только пустой тратой времени, но и своеобразным актом отчаяния, так как попытка двух женщин опросить жителей довольно большого округа могла показаться ей совершенно бесполезной. Но это была единственная зацепка, которой мы располагали в тот момент.

Мы сосредоточили свое внимание на всех публичных местах: церквах, небольших магазинах, автозаправочных станциях и так далее. С этой целью мы разделили всю территорию на две части: Дарла взяла на себя северную часть округа, а я — южную. Первые утренние часы не принесли нам ничего, кроме отрицательного покачивания головами. Когда я говорила, что являюсь сестрой одной из невинных жертв жестокого убийцы, многие люди искренно сочувствовали мне. «Вот бедняжка, — сказала одна женшина в магазине „Квикмарт“. — Я помню этот случай. О нем много писали в наших газетах. Ужасное преступление». Но она ничем не могла помочь мне, так как ничего не слышала о местных любителях собак, кроме одной женщины по имени Грэйс, которая за двенадцать долларов стригла пуделей и терьеров в своей парикмахерской.

В полдень мы встретились с Дарлой в центре города, чтобы пообедать и обменяться впечатлениями. Она выглядела усталой, и я заказала два полноценных обеда. Именно в этот момент меня посетила грустная мысль о том, что я слишком много взвалила на плечи своей новой знакомой. Но после чашки кофе Дарла развеяла мои сомнения на этот счет.

— Ну что ж, давай сделаем второй круг, — предложила она, вставая из-за столика.

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда я находилась в городке Спрингдэйле, что неподалеку от Уотер-Вэлли.

— Срочно приезжай в Эбвилл, — без всяких объяснений велела Дарла. — По Седьмому шоссе до самого конца округа. Я буду ждать тебя в поселке Тексако, на южной окраине.

— Что ты нашла?

— Одного мерзавца, который ненавидит черных женщин.

— Мне неприятно говорить об этом, Дарла, но этим страдает большинство жителей штата.

— Да, но во дворе этого уголовника имеется цепь, хотя собаки у него нет.

~ ~ ~

В Тексако она рассказала, как познакомилась с человеком по имени Бливинс.

— Какие-то пожилые люди вон в том магазине, — она показала рукой на небольшое кафе в местном супермаркете, — сразу же ушли, как только я сказала им о собаке. Мне даже показалось вначале, что это из-за моего парфюма. А потом один из них вернулся. Это был белый мужчина по имени Эндрю, небольшого роста и с рыжей бородой. Он сел ко мне за столик и сразу же предупредил: «Мэм, я вам ничего не говорил об этом деле». А потом рассказал о собаке и парне по имени Бливинс. Из его рассказа я поняла, что незадолго до убийства троих биржевых брокеров к Эндрю и его приятелям подошел какой-то молодой мужчина и спросил о том, где можно купить хорошего сторожевого пса. И кто-то из них указал на Бливинса. Эндрю сообщил, что все они абсолютно уверены в том, что этих несчастных парней загрыз пес Бливинса.

— Почему никто из них не сообщил об этом полиции?

— Похоже, из-за репутации Бливинса. Они просто боялись с ним связываться. К сожалению, я еще не успела поговорить с этим типом.

— Да? А как же ты узнала, что он ненавидит черных?

— Об этом мне сообщил Эндрю. Он сказал, что я напрасно потеряю время, так как этот тип просто не подпускает к себе афроамериканцев. Но я все же подъехала к его дому и своими глазами видела, что во дворе лежит огромная цепь.

Этот рассказ показался мне неубедительным и не сулящим ничего хорошего. Как и место преступления возле Шелби-Форест, собачья цепь в каком-то дворе спустя семь месяцев после преступления выглядит сомнительно, а затея повидать Бливинса представляется почти авантюрной.

Но, как выяснилось, я ошибалась. Это место действительно было интересным, но еще более интересным показался мне человек, который вышел из трейлера. Однако главное подозрение у меня вызвала не собачья цепь во дворе и даже не сам хозяина этой территории, а маленькая девочка, которая увлеченно играла с двумя куклами Барби на самом краю обширного двора. Огромные синяки и ссадины на ее лодыжках подсказали мне, что я на верном пути.

Эндрю, тот маленький рыжебородый осведомитель Дарлы, был прав. Бливинс, выйдя к нам из трейлера, засунул руки в карманы изрядно поношенных брюк и смерил нас презрительным взглядом, причем смотрел на нас свысока, так как был намного выше ростом.

— Черная и красная — отличное сочетание.

Дарла первая сунула ему под нос свой полицейский жетон, а вслед за ней это сделала и я. Он внимательно изучил их, из чего можно было сделать вывод, что он умеет читать.

— Мемфис и Нэшвилл, — недовольно протянул он. — Слишком далеко от вашей территориальной юрисдикции. — Он знал слово «юрисдикция», что свидетельствовало о его богатом судебном прошлом.

— Мистер Бливинс, мы не собираемся арестовывать вас по какому-то конкретному обвинению, — сказала Дарла. — Мы просто хотим получить некоторую информацию.

Поскольку он никак не отреагировал на ее слова, в разговор вмешалась я:

— Мы ищем агрессивную сторожевую собаку.

Он улыбнулся так, словно знал, зачем мы пришли. Девочка с куклами громко фыркнула и стала смотреть в сторону, но я знала, что она прислушивается к нашему разговору. Во всяком случае, она перестала тискать кукол, а потом вдавила одну из них в лужу.