— Это я, мама. Рафаэль. Рафи.
— Ты не должен пить мой кофе.
Текун узнал эту фразу и улыбнулся. Он еще в раннем детстве очень любил кофе и всегда пытался отхлебнуть глоток из ее чашки, когда она отворачивалась в сторону. Он много читал болезни Альцгеймера, поэтому спокойно отнесся к ее словам.
— Извини, мама, он такой вкусный.
— Где Бен? Бенджамин!
Текун сидел на краю кровати и поглаживал ее руку.
— Дядюшки Бена нет здесь, мама. Это я пью твой кофе.
— Чуло снова улетел куда-то. Может быть, на охоту.
Это был их попугай ара, который жил у него в хижине. И это снова породило у него слабый отблеск надежды. Как же они справляются с ней, как им удается держать ее в таком порядке? Если она все еще помнит Чуло, значит, иногда помнит прошлое.
— Он скоро вернется, мама. Ты же знаешь, что он любит летать на свободе.
Рути неожиданно замолкла. Текун снова повернулся к Карлите.
— Как она себя чувствует? — заботливо спросил он.
Карлита стала лихорадочно тереть большой палец левой руки, и Текун мгновенно узнал этот жест. Она всегда так делала, когда слишком нервничала или волновалась. А у нее сейчас есть все основания для волнений. Мать заметно исхудала за последние годы, а к ней неожиданно приехал родной сын. Он хорошо помнил, что Карлита очень не любила досаждать другим или доставлять им неприятности.
— Она сама выходит во двор и возвращается домой, — сказала служанка. — Иногда ей становится хуже. Однажды она ударила меня потому, что ей показалось, будто в дом проник грабитель или кто-то в этом роде. Но она быстро успокаивается и становится нормальной.
Где-то неподалеку от дома проехала машина, за ней другая. Потом снова стало тихо. Он хорошо помнил тишину этого района, которой он давно предпочел голоса джунглей, крики попугаев и беспрестанную болтовню местных женщин из Поптуна и их мужей, которые пасли скот. В этом районе жили богатые люди, а это предполагает, что в округе должно быть тихо и спокойно. Он предпочитал жить в Поптуне, но сейчас он видел все преимущества этой настораживающей тишины. Две машины проехали в обратном направлении, и снова все стало тихо.
— Чуло погнался за грабителями.
Текун повернулся к матери и улыбнулся.
— Ну что ж, по крайней мере у него будет возможность пообщаться с людьми, — тихо сказал он и снова посмотрел на Карлиту. Та стояла молча, пристально глядя на Рути. Текун снова посмотрел на мать. На какое-то мгновение ее глаза сузились, а потом она снова бессмысленно уставилась на Карлиту.
Текун мог поклясться, что секунду назад ее взгляд был вполне осмысленным. Он был настолько поражен, что невольно отступил назад и подозрительно уставился на мать. Поскольку Текун всегда был очень наблюдателен, то быстро распознавал грозящую опасность.
— Тетя Кимберли!.. — выдохнул он.
Она осталась неподвижной.
Во дворе хлопнула дверца автомобиля, и по ее легкому звуку он догадался, что это последняя модель, к тому же совершенно новая.
Он инстинктивно подался вперед и левой рукой схватил лежавшую в постели женщину за горло.
— Тетя Кимберли! — прошипел он ей, будто призывая очнуться. Она действительно пришла в себя и с ужасом уставилась на него.
— Не убивай меня, — прошептала она и дернулась на кровати, пытаясь защитить шею, но он крепко держал ее левой рукой.
— Где моя мать?
— Ее здесь нет. Мы недавно отправили ее в дом престарелых.
Внизу хлопнула входная дверь, громко ударившись о стену. Текун повернулся на звук. Карлита по-прежнему стояла у двери, со страхом наблюдая за происходящим. Потом она неожиданно закричала на своем родном языке киче, чтобы он не убивал ее хозяйку. Снизу послышался громкий мужской голос, властный, преисполненный гнева и злости.
— Зачем ты сделала это?
— Рафи, — прошептала Карлита, — я видела фотографию того бедного молодого человека, агента ДИА. Боже мой, что ты с ним сделал! Ты не имел права так издеваться над ним.
— А они не имели права преследовать меня.
Его голос стал хриплым от ярости. Он повернулся к тете, все еще держа ее за горло, а потом, снова обратившись к Карлите, приказал таким тоном, что никто на свете не посмел бы его ослушаться:
— Abre esta ventana. [64]
Она подчинилась и открыла окно настежь. Потом по его требованию сняла с крюков металлические жалюзи и бросила их вниз на кусты.
Мы можем вернуться к нашим старым велосипедам, сесть на них и вновь почувствовать себя на несколько десятилетий моложе, как в детстве, когда гоняли на них по двору. Руль велосипеда до боли знаком и так же легко поддается нашим приказам. Мы знаем, как нужно поддерживать равновесие и как давить на тормоза. Мы можем помчаться по тропинке в старый лес, потому что ничего не забыли. Конечно, деревья стали другими, они заметно выросли, но в целом все еще узнаваемы. Мы знаем их и знаем все наши любимые места. В моменты острой опасности мы часто делаем что-то привычное, очень знакомое для нас, то есть нечто такое, что поможет помочь нам избежать опасности.
Текун отпустил тетю Кимберли, которая стала жадно хватать ртом воздух, но не от удушья, а скорее от панического страха. Он вскочил с кровати, двумя прыжками преодолел расстояние до окна и без лишних раздумий сиганул в него. В следующий момент оторопевшая от страха Карлита увидела то, что много лет назад видел дядя Питер.
Конечно, этот прыжок был не таким легким и совершенным, как в девятилетнем возрасте. Текун стал намного больше и тяжелее. Он ухватился обеими руками за толстую ветку дерева, и та выдержала. Но от большой массы тела он слишком сильно раскачался и больно ударился боком о другую ветку, которая, как ему казалось, должна была находиться намного дальше. Нестерпимая боль пронизала его тело, причем в том самом месте, где еще не до конца зажила рана. Текун не удержался на ветке и рухнул на землю.
К счастью, руки-ноги оказались целы. Он вскочил, услышав сквозь открытое окно возбужденные голоса федеральных агентов, требовавших от него остановиться и поднять вверх руки. Потом послышалась грязная ругань, что было не характерно для офицеров государственной службы. Старший офицер отдал приказ стрелять на поражение, но его слова заглушил истеричный крик Карлиты. Текун опрометью выскочил во двор и через минуту уже сидел в своей машине. Морщась от боли и поглаживая рукой ушибленные ребра, он завел мотор и рванул с места.
В отеле «Холидей-инн экспресс» все прошло без приключений. Он расплатился фальшивой кредитной карточкой Бидза и быстро покинул город, с которым его теперь ничто не связывало.
Дорога из Чаттануги свернула в горы Джорджии, после которых на горизонте показалась ровная долина Алабамы и Миссисипи, а оттуда уже начинался долгий путь в Новый Орлеан.