Судя по внешнему виду — верхняя половина ровная и чистая, а нижняя — скомканная и грязная, — его переехала колесом какая-то машина. Но даже в неверном свете луны, даже при том, что на нижней части отпечатались следы протектора, превратив бумагу в кашу, Нико смог разобрать название китайского ресторанчика, напечатанное большими заглавными красными буквами над меню. И самое главное, он разобрал написанные от руки строчки внизу.

Ты должен знать, что он еще натворил. В 19:00 на кладбище «Вудлон». — Рон.

Рон.

Нико перечитал подпись еще раз. И еще. Зверь.

Рон.

Буквы расплывались у него перед глазами. Бережно беря лист бумаги с асфальта, Нико не смог сдержать радостную дрожь в руках… они тряслись так же, как и голова его матери. Половина меню осталась на земле. Но Нико не обратил на это внимания. Прижимая мокрые обрывки к груди, он обратил лицо к небу и поцеловал зажатые в другой руке бусинки четок.

— Я все понял, Господи. Уэс и Бойл — предатели — встретятся друг с другом. Еще одно последнее испытание… последняя глава, — прошептал Нико, глядя в черное небо. Он начал молиться. — Я не подведу тебя, мама.

Глава девяносто третья

Поцарапанная металлическая дверь в квартиру, старчески зевнув, распахнулась, и в лицо Лизбет ударил застоявшийся запах табака.

— Репортер, правильно? — поинтересовался коренастый приземистый мужчина лет шестидесяти, в очках с коричневыми тонированными стеклами, рубашке с короткими рукавами и воротником на пуговичках и с остреньким подбородком полумесяцем. Он выглядел почти так же, как и в последний раз, когда она видела его, — если не считать лба, на котором снежно-белые остатки волос отступили еще дальше к затылку, оставив после себя розовую, как у младенца, лысину.

— Плоскоклеточный рак кожи, — пробурчал он, заметив ее взгляд. — Не очень-то красиво, я понимаю, но, по крайней мере, он не затронул мои мозги, — добавил он, неуклюже пожав плечами и коротко рассмеявшись.

Ева предупреждала ее об этом. Подобно ребятам, которые рисовали комиксы, и составителям некрологов, располагавшимся в здании редакции этажом ниже, любому составителю кроссвордов не помешали бы несколько уроков по этике межличностных отношений.

Лизбет перешагнула порог, и Мартин Кассал, едва не наступая ей на пятки и стараясь скрыть хромоту, последовал за ней в гостиную, вдоль стен которой выстроились книжные полки, доверху забитые книгами. На каждом книжном шкафу до самого потолка громоздились стопки газет, журналов, словарей, справочников, а также полное собрание томов «Энциклопедия Британника» [34] за 1959 и 1972 годы. У одной стены гостиной был устроен небольшой жилой уголок, где разместился столик с пожелтевшей от солнца пластиковой крышкой, бежевая кушетка на двоих, заваленная вырезками из газет, и классная доска, украшенная ромбовидными табличками-приколами на присосках. Среди них встречались такие перлы, как «За рулем курсант-практикант», «В машине близнецы», «В машине любители марлинов», «В багажнике теща», «За рулем многодетный папаша», «В машине никого нет», ярко-розовая табличка «За рулем принцесса» и, естественно, черно-белый значок «За рулем любитель кроссвордов», слова в котором пересекались крест-накрест.

— Июнь девяносто второго, — просиял Кассал, воинственно задрав остренький подбородок. — Мы устроили «Охоту на мусор» [35] для воскресной развлекательной рубрики. Подбор предметов был просто невероятный: язычок от мятой жестянки из-под содовой, бейсбольная карточка с изображением игрока без бейсболки, и вот это, — с гордостью заявил он, указывая на коллекцию юмористических табличек на присосках. — Сами видите, здесь есть все, кроме значка «В машине ребенок».

Вежливо кивнув головой, Лизбет скользнула равнодушным взглядом по разномастным табличкам и перенесла все внимание на классную доску, в середине которой красовалась нарисованная мелом сетка для кроссворда. Верхняя половина кроссворда была заполнена буквами и заштрихованными квадратиками, нижняя часть пока что оставалась девственно чистой.

— Вы все еще составляете их от руки? — поинтересовалась она.

— Вы полагаете, стоит воспользоваться какой-нибудь компьютерной программой, которая станет делать это вместо меня? Не обижайтесь, но я достаточно старомоден, чтобы обойтись без таких штучек. Иначе мне останется только выбросить белый флаг, лечь в гроб и скрестить руки на груди… если вы понимаете, что я имею в виду.

— Прекрасно вас понимаю, — согласилась Лизбет, глядя на кроссворды, которые держала в руке.

— Ну-с, это те самые загадки, о которых вы говорили по телефону? — полюбопытствовал Кассал, задирая голову и глядя на листы через нижние половинки стекол очков. Когда Лизбет протянула ему кроссворды, он на мгновение задержал взгляд на одном из них. — Пятьдесят шесть по диагонали — «лазер», а не «мазер».

— Проблема не в кроссворде, — заявила Лизбет, — а в значках, которые нарисованы на полях.

Она ткнула пальцем в символы, нарисованные на полях, и Кассал принялся пристально разглядывать нарисованные от руки значки:

— Вы уверены, что это не просто каракули?

— Поначалу мы тоже так решили… пока не обнаружили вот это, — пояснила она, показывая кроссворд, который отдала ей Виолетта.

— Ага, — глубокомысленно изрек Кассал и не к месту рассмеялся. — Хваткие негодники. Придумали собственные маленькие послания.

— Видите, в этом все и дело. Не думаю, впрочем, что они изобрели эти символы сами…

Моментально увлекшись поиском разгадки, Кассал забормотал себе под нос:

— Если четыре точки обозначают букву D как четвертую по счету в алфавите, а две точки — В… Нет, нет… это не криптограмма — недостаточно символов для обозначения букв. Но это и не анаграмма. — Глядя поверх очков на Лизбет, он добавил: — Это могут быть символы для обозначения погоды… может, быть условные значки навахо. [36] Как вы сказали, кто их нарисовал?

— Один мой знакомый.

— Но это умный знакомый, или не очень умный, или просто дурак?

— Умный. Очень умный. Самый умный из всех, кого я знаю.

— И для чего, говорите, вам понадобилось разгадать их?

— Просто… понимаете… просто так. Ни для чего особенного.