— Но ты проследил местонахождение его нового телефона?
— Это старая модель, поэтому GPS в нем нет. Но я могу дать тебе адрес ближайшей вышки сотовой связи. Это узел связи номер 62А. Он находится на Каунти-роуд, в нескольких кварталах к югу от авеню Виа Лас-Бризас.
О'Ши замер посреди причала.
— Лас-Бризас? Ты думаешь, он поехал к…
— Узнать это можно только одним способом. Но советую тебе быть осторожнее. Учитывая, что Нико оказался на свободе, штаб-квартира начала собственное расследование.
Кивнув своим мыслям, О'Ши полез во внутренний карман пиджака и вынул черный бумажник страусовой кожи и значок агента ЦРУ. Раскрыв его, он бросил последний взгляд на фотографию. Судя по растрепанным каштановым волосам и кривым нижним зубам, Михей был снят никак не меньше десяти лет назад. Сделан он был до того, как его друг вставил зубы. И до того как стал зачесывать волосы назад, смазывая их бриолином. До того как они начали зарабатывать настоящие деньги.
О'Ши скрепя сердце позаимствовал бумажник у своего старого приятеля — ему не нравилось то, что он делает, но он знал, что таким образом выиграет как минимум сутки, которые понадобятся полиции на то, чтобы опознать тело. Хотя сейчас, поправив кобуру под мышкой и проверив свой пистолет, он знал, что ему понадобится всего час или около того, чтобы уладить все дела и оставить позади прежнюю жизнь.
Для Эйгена они создали ипостась в облике Римлянина. И уж конечно, он постарается придумать что-нибудь аналогичное и для себя.
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться туда? — поинтересовался по телефону Пол.
Усмехнувшись, О'Ши швырнул с причала в воду удостоверение личности Михея. Секунду-другую оно держалось на поверхности, а потом пошло ко дну.
— Сколько времени, говоришь? Очень немного. Ты не успеешь выкурить сигарету, как я улажу все дела и буду свободен.
— Попробуй позвонить ему еще раз, — попросил Дрейдель, разворачивая архивный ящик лицом к себе и сверяясь с датами, указанными на крышке: «Бойл, Рон. Управление по разработке политики. [31] 15 октября — 31 декабря».
— Звонил только что, — ответил Рого, копошась в груде ящиков и проверяя последние несколько штук. — Ты же знаешь, как ведет себя Уэс на работе: не поднимет трубку, если он с Мэннингом.
— Но ты все равно должен до него дозвониться…
— И что я ему скажу? Что, судя по всему, у Бойла был внебрачный ребенок? Что мы с тобой нашли непонятную запись, датированную двадцать седьмым мая? Пока мы не узнаем подробности, это ничем нам не поможет.
— Это позволит нам держать Уэса в курсе — особенно там, где он сейчас находится. Он должен знать то, что известно Мэннингу.
— А ты в этом уверен? — поинтересовался Рого. — Что Мэннинг знал о ребенке Бойла?
— Это его лучший друг — и это записано в его личном деле, — огрызнулся Дрейдель. Голос его дрогнул, когда он поднял голову, оторвавшись от созерцания верхних коробок. — Мэннинг не мог не знать об этом.
Рого внимательно наблюдал за Дрейделем, уловив перемену в его тоне.
— Ты сомневаешься в нем, а, Дрейдель? Впервые в жизни ты думаешь о том, что в маске Мэннинга может оказаться трещина.
— Давай лучше займемся делом, ладно? — предложил Дрейдель, наклоняя две последние коробки и сверяясь с датами на крышках. На одной было написано «Служебные записки. 1 января — 31 марта». На другой красовалась надпись «Слушания в Конгрессе по проблеме СПИДа. 17 июня — 19 июня». — Проклятье! — прошептал он, отодвигая их в сторону.
— Здесь тоже ничего нет, — заявил Рого, осмотрев последний ящик и вставая с колен. — Итак, подведем итоги. Сколько у нас коробок, которые включают материалы, датированные двадцать седьмым мая?
— Только эти, — отозвался Дрейдель, показывая на четыре архивных ящика, стоявших на рабочем столе. — Плюс то расписание, которое у тебя есть, правильно?
— Вряд ли оно нам поможет, — сказал Рого, помахивая официальным распорядком дня Мэннинга от двадцать седьмого мая. — Здесь сказано, что этот день президент вместе с женой и дочерью провел в своем охотничьем домике в Северной Каролине. В полдень он отправился кататься на велосипеде. Потом ленч и рыбалка на озере. Ничего особенного, обычный отдых.
— Кто сопровождал его? — поинтересовался Дрейдель, прекрасно знавший о том, что президент всегда и повсюду брал с собой документы, с которыми работал.
— Олбрайт…
— Ничего удивительного — он повсюду возил с собой руководителя аппарата.
— … И Лемоник.
— Странно, но тоже, в общем, ничего необычного.
— И еще несколько фамилий. Ты говорил, что эти люди работали в Транспортном отделе. Уэстман, МакКарти, Линделофф…
— А Бойла нет?
— Если верить распорядку, его с ними не было, — ответил Рого, бегло просматривая расписание.
— Хорошо. Получается, что двадцать седьмого мая, за два месяца до покушения, Мэннинг находился в Северной Каролине, а Бойл, предположительно, оставался в округе Колумбия. И весь вопрос заключается в том, что делал Бойл в то время, пока большой босс отсутствовал?
— И ты думаешь, что ответ находится где-то здесь? — кисло поинтересовался Рого, проводя рукой по крышкам четырех ящиков.
— В этих ящиках лежат документы, датированные, среди прочего, и двадцать седьмым мая. Точно тебе говорю, — сказал Дрейдель, откидывая крышку первого ящика, — у меня хорошее предчувствие. Ответ здесь, потому что больше ему быть негде.
— Да не может его быть здесь! — в сердцах воскликнул Рого сорок пять минут спустя.
— Наверное, нам стоит посмотреть их еще раз.
— Мы уже дважды перебрали все документы. Я просмотрел каждый листок бумаги, каждую папку, каждый распроклятый самоклеющийся листочек для записей. Смотри, я даже поранился! — воскликнул Рого, показывая приятелю кровоточащие указательный и средний палец.
— Говори потише! — прошипел Дрейдель, опасливо поглядывая на ассистента, по-прежнему сидевшего за компьютером.
Рого бросил взгляд на Фредди, который тепло улыбнулся в ответ и помахал рукой. Снова повернувшись к Дрейделю, адвокат полюбопытствовал:
— Ок, и что дальше?
— У нас нет особого выбора, — ответил Дрейдель, разглядывая оставшиеся тридцать восемь коробок, которые миниатюрными пирамидами выстроились на полу. — Может быть, материалы были рассортированы не по порядку. Вскрывай каждую коробку и вынимай любые документы, датированные двадцать седьмым мая.
— Это же больше двадцати тысяч страниц.