— А как по-вашему, Сенна, Рэрдов стал бы так беспокоиться из-за выдумки?
— Думаю, Рэрдов — настоящий сумасшедший.
Финниан рассмеялся:
— Знаете, рассказывают, что уишминские моллюски обладают способностью губить людей, так что вам, Сенна, лучше держаться подальше от них.
— Я их видела, — призналась Сенна. — И я видела уишминскую краску.
— Видели? — переспросил Финниан, и сердце его гулко забилось.
Сенна кивнула:
— Да, видела. У Рэрдова есть образец, кусочек ткани, окрашенный в цвет индиго. А вы когда-нибудь видели этот цвет? Это самый изумительный оттенок синего и…
— Фальшивка, — перебил Финниан, не в силах сдержаться.
— Но тот цвет был прекрасен! — В голосе девушки появились восторженные нотки. — И если бы кому-то удалось воссоздать этот цвет, то он был бы… — Она в очередной раз внезапно умолкла.
Финниан молча слушал и вспоминал детство. Он вырос вблизи этих берегов и в детстве слушал истории о древних красках и об утерянных секретных рецептах их изготовления. Сухой и морщинистый старый Дональд и острый на язык Руайдри — эти алхимики красоты всегда были для Финниана такими же легендами, как Финн Маккун и как Тристан и Изольда.
Когда-то красильщики с берега индиго получали такие чудесные оттенки синего цвета, что слухи об этих красках дошли до римских правителей. Однако в конечном итоге римляне посчитали, что путешествие через Ирландское море, а также неизбежные военные расходы не окупятся. «И поступили очень разумно», — подумал Финниан.
Поэтому ирландские красильщики мирно занимались своим ремеслом, но сделались более осторожными и сузили круг посвященных. Становилось все меньше и меньше людей, которым позволялось участвовать в приготовлении краски или даже видеть ее, и в конце концов цвет индиго стал производиться только для верховных правителей для их коронации на скале Тара — и превратился в исключительно королевскую привилегию. А через некоторое время явились викинги и норманны, и секреты изготовления краски были забыты.
А двадцать один год назад, когда Финниану было десять, здесь появился Рэрдов, укравший у страны индиго все, — но не секрет чудесной краски.
И вот теперь, впервые со времен падения Римской империи, опять поползли слухи об уишминцах и их изумительных волшебных красках.
Сенна по-прежнему молчала, и Финниан, не удержавшись, спросил:
— Так как же, милая?.. Каким бы был этот цвет?
«Интересно, какое слово она выберет, чтобы описать чудесный оттенок синего, созданный моими предками? — думал Финниан. — Восхитительный? Опять изумительный? Милый?»
Девушка ненадолго задумалась, потом ответила:
— Прибыльным.
Финниану показалось, что ему наступили на грудь.
— Ложись спать, Сенна, — пробурчал он. Затем снова лег и закрыл глаза, погрузившись в привычное состояние полудремы. Мысли же его отправились бродить по тропинкам прошлого, что совсем не успокаивало.
Сенна по-прежнему сидела на траве, любуясь рассветом, заливавшим золотистым сиянием небольшую деревушку далеко внизу. Через некоторое время она украдкой оглянулась. Финниан лежал, закинув руки за голову и скрестив в лодыжках мускулистые ноги. Его длинные черные волосы рассыпались по траве, а дыхание было глубоким и ровным; казалось, он спал.
Подобравшись к нему поближе, Сенна легла рядом, не касаясь его, и прижала к груди больную руку — скорее по привычке, чем от боли. Она с наслаждением вдыхала запахи листвы и светло-зеленых трав и, глядя в небо, наблюдала, как разгорается день — солнечный, яркий, прекрасный. И сейчас впервые за долгое время она почувствовала, что жива.
— Я убью ее! Сдеру кожу, разорву на куски и брошу в огонь! — кричал Рэрдов.
Оправившись от внезапной желудочной болезни, барон собирался на утреннюю охоту, но тут служанка принесла известие о том, что Сенны нет ни в ее комнате, ни в красильне. А минутой позже пришли тюремные стражники и, хватаясь за голову, с громкими стонами рассказали об исчезновении ирландского узника.
— Проклятая сучка! — Рэрдов в ярости метался по залу и швырял на пол все, что попадалось ему под руку.
Слуги, стоявшие у входа в зал, в страхе смотрели на своего господина и молча переглядывались.
— Проклятые ирландские варвары! — Барон швырнул в стену винный кубок, затем, обратив свою ярость на более чувствительную жертву, со всей силы ударил сапогом собаку.
Пронзительно завизжав, собака взлетела в воздух и упала на пол замертво. А барон запустил в стену еще один кубок. Кубок со звоном отскочил от стены и замер в неподвижности — как и животное.
— Бог свидетель, я убью их обоих! — произнес Рэрдов, шумно выдохнув.
Тут к нему подошел Пентони, до этого молча за ним наблюдавший.
— Милорд, — тихо сказал советник, — я приготовил людей для поисков.
— Как она посмела это сделать?! — воскликнул барон.
— Милорд, люди уже у ворот и готовы отправиться по вашему приказанию.
— Она проклятая ведьма! Она разрушает все мои планы! — Рэрдов помолчал, потом добавил: — Хотя, наверное, во всем виноват О’Мэлглин. Если бы не он, я бы уже получил этот проклятый рецепт. Но он сбежал и забрал с собой мою владычицу красок. — Рэрдов грубо выругался и приказал: — Немедленно пошлите отряд на север.
— Но, милорд, — возразил Пентони, — они не обязательно пойдут на север.
— Не пойдут на север? — Рэрдов стремительно обернулся к советнику. — А где живет король О’Фейл, его приемный отец?
— На севере, милорд. Но нельзя недооценивать О’Мэлглина. Так что если вы пошлете несколько человек на юг…
— Где нашли грязную рубашку О’Мэлглина? — перебил барон.
— На реке Банн. Это на севере от замка.
— Вот именно! А этот проклятый О’Мэлглин — главный советник О’Фейла. Тот не может без него обходиться. — Рэрдов взял кувшин с вином и заявил: — Следовательно, он пошел на север, к своему королю.
Барон даже не потрудился налить вино в кружку и пил прямо из кувшина. Со стуком поставив кувшин обратно на стол, он пробормотал:
— А что, если он узнает, кто такая Сенна, узнает, что она последняя из рода уишминских красильщиков?.. — Рэрдов стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки. — А если об этом узнает король Эдуард?
Пентони промолчал, так как прекрасно понимая, что этот вопрос не требовал ответа. Они оба знали, что подумает король Англии, если узнает, что Рэрдов скрывал секреты, — что он нашел владычицу красок и втайне от короля пытался получить рецепт краски.
Зная, что двадцать один год назад Эдуард в ответ на недвусмысленные обещания барона даровал ему ирландские земли именно для этой особой цели, можно было не сомневаться: король совсем не будет доволен.