Какое-то время вокруг царила тишина, затем откуда-то из темноты с пронзительным криком вылетела птица.
Двигаясь стремительно и бесшумно, Финниан прижался спиной к стволу дерева. И тотчас же рука его скользнула к рукояти меча. Внезапно еще один звук далеко слева от него потревожил ночную тишину. И было ясно, что это глухой стук тяжелых подков. А затем ночь наполнилась и другими звуками — скрипом кожи и бряцанием шпор.
Солдаты!
Финниан вытащил из ножен меч, отступил под деревья и, низко пригнувшись, направился обратно, перебегая из тени в тень и создавая не больше шума, чем пролетающая у него над головой летучая мышь.
Добравшись до Сенны, он присел возле нее и склонился к самому ее уху.
— Поднимайтесь, милая. К нам пришли.
Она мгновенно проснулась — ее испуганные глаза блеснули в нескольких дюймах от его лица.
— К нам непрошеные гости, милая. Так что потребуется ваше умение управляться с кинжалом, — прошептал Финниан. Поднявшись, он указал на дерево, у которого она должна была занять позицию.
Вскочив на ноги, Сенна нащупала у бедра ножны и вытащила кинжал, а другой рукой коснулась еще одного клинка, привязанного к ноге. Затем, низко пригнувшись, она перешла туда, куда указал ирландец.
Внезапно хруст веток под копытами лошадей прекратился, и Финниан, насторожившись, приготовился к бою; сейчас он в любой момент был готов броситься на врага. Свой меч он держал у бедра, и его серебристое лезвие тускло поблескивало в лунном свете.
Через минуту-другую ночную тишину нарушил взрыв хохота, а потом послышались голоса двух солдат, явно англичан.
«Хорошо, что только двое», — подумал Финниан. Он поднял меч и, двигаясь между деревьев словно тень, подкрался поближе к солдатам. Выглянув из-за ствола, он прищурился, стараясь пронзить взглядом тьму, но ночь была слишком темной, а лес слишком густым, и ему не удалось ничего увидеть. Зато он услышал за спиной неровное дыхание Сенны.
Вскоре снова раздался стук копыт, и было очевидно, что всадники удалялись. Финниан выждал еще несколько минут, затем приложил палец к губам и с улыбкой повернулся к Сенне, чтобы успокоить ее, но при этом дать понять, что следует сохранять молчание.
Сверкнув глазами, она улыбнулась ему в ответ и с торжествующим видом прошептала:
— А ведь мы все еще живы…
Финниан закивал и тут же, отвернувшись, стал прислушиваться. Солдаты по-прежнему удалялись, и он, подав Сенне знак, чтобы она оставалась на месте, крадучись отправился следом за англичанами.
Через полмили тайного преследования Финниан убедился, что солдаты и в самом деле уехали и больше не побеспокоят их. Повернув обратно и приблизившись к поляне, он увидел, что Сенна выполнила его просьбу и неподвижно ждет у дерева.
— Они ушли, — шепнул ирландец.
— Они искали нас? — шепотом спросила девушка.
Финниан пожал плечами:
— Неизвестно. Но я сомневаюсь, что именно нас. Возможно, просто проезжали мимо, хотя этой тропой между городами редко пользуются.
— А здесь безопасно оставаться?
— Да, пожалуй. Но я не хочу испытывать судьбу. Вы сможете еще немного пройти?
Сенна тут же кивнула:
— Могу идти всю ночь, если нужно, но… — Она задрала голову, тряхнув непокорными рыжими завитками. — Но ведь луна уже уходит, и будет совсем темно.
— Я знаю дорогу. Так согласны? — Финниан протянул ей руку. — Держитесь.
Сенна как будто удивилась. Потом с усмешкой ответила:
— Не чувствую надобности держаться за вас.
В полном молчании, забросив за плечи мешки, они отправились в путь и шли до самого восхода, когда красноватый солнечный свет, разгоняя ночную тьму, дождем пролился сквозь изумрудно-зеленые ветви деревьев, наполненные ароматом сосновых иголок.
Отдохнув немного на рассвете, они снова пошли и потом останавливались лишь дважды — в середине дня, чтобы отдохнуть, погрузившись в глубокий тяжелый сон, а потом еще раз — чтобы быстро помыться в ручье. Но все остальное время они шли. И теперь уже охотно разговаривали; ирландец рассказывал Сенне о своей приемной семье и о своей любви к музыке, а она, кажется, упомянула о своих детских мечтах стать рыцарем.
И Финниан постоянно смотрел на нее. Смотрел и любовался ею.
Каждый раз, когда она наклонялась, он скользил взглядом по ее фигуре. Когда же она смеялась, он смотрел, как ее губы растягиваются в чарующей улыбке. А если она поворачивалась к нему, чтобы задать какой-нибудь вопрос, он с огромным вниманием выслушивал ее, и от этого к щекам Сенны приливала краска. Но в такие моменты он тотчас же отводил взгляд, а у нее возникало чувство, которое ей трудно было бы описать, — казалось, будто ее охватывает огонь, который уже горел когда-то давным-давно, и еще казалось, будто она возвращается домой.
А когда наконец наступил вечер и в глазах ирландца уже нельзя было ничего прочитать, Сенна заговорила о встрече с солдатами:
— Вы когда-нибудь прежде чувствовали себя так? Ну… таким живым после того, как побывали так близко от смерти? — Она говорила очень тихо, словно размышляла вслух.
Финниан молча кивнул, немного встревоженный охватившими его чувствами. Значит, это происшествие взбудоражило ее, вдохнуло в нее жизнь? Что ж, он был очень этому рад. И ему такие ощущения были знакомы; он всегда испытывал невероятное возбуждение от столкновения со смертью и одновременно ликовал, мысленно восклицая: «Это был мой миг!»
Но лишь очень немногие люди так реагировали на смертельную опасность, слишком мало было таких, кому нравилось ходить по краю невидимого утеса и бросаться с обрыва в полной уверенности, что они могут летать.
Но Сенна была именно такой. Он находился на расстоянии нескольких дюймов от нее, когда они ждали нападения солдат, и он, заглянув ей в глаза, прекрасно видел, как они вспыхнули и как она, возбужденная опасностью, стала походить на богиню-воительницу.
Так что, выходит, Сенна — такая же, как он, Финниан. Но Сенна, наверное, не понимала, какой необыкновенной женщиной она была. Хотя она, по-видимому, прекрасно знала, что ей не было места в окружавшем ее мире. Но Сенна наверняка не знала другого… Конечно же, она не знала, какое прекрасное место для нее имелось в пустом пространстве его сердца, сейчас наполненном лишь эхом.
Финниан давно погрузился в сон, а Сенна все никак не могла уснуть — слишком сильно было возбуждение. Возбуждение это должно было бы напугать ее до смерти, однако она, напротив, чувствовала себя необычайно живой и ужасно безрассудной.
Покопавшись в мешке, Сенна достала одну из фляжек и, сделав большой глоток, взглянула на Финниана — тот по-прежнему спал. Отхлебнув еще, она стала рассматривать могучего ирландца. Его темноволосая голова покоилась на мешке, а сплетенные пальцы лежали на широкой груди, мерно поднимавшейся и опускавшейся при каждом вдохе и выдохе.