Настроение Девина здорово испортилось, но следовало признать — частично причина в том, что у него нет такой лошади, какую хочет Аманда. В таком настроении самое время навестить ростовщика Уильяма и разобраться с этим гадким дельцем.
В любом случае он собирался проверить, как дела у друга, идет ли он на поправку, и взять деньги, которые собирался вернуть, чтобы покрыть долг Уилла. Если Блайт все же потребуется приданое, Девин продаст городской дом (все равно он им не пользуется), а Уиллу ничего не скажет. Но он сомневался, что в этом возникнет необходимость, в особенности если лорд Оливер откроет глаза пошире и увидит, какое Блайт сокровище. Девин уже дважды заставал на светских приемах эту парочку, когда они беседовали или весело смеялись.
Очень скоро он уже направлялся в сомнительную часть города, выяснив имя ростовщика — Натаниэль Гатор — и его адрес. Потребовалось некоторое время, чтобы отыскать нужное место, поскольку в этой части Лондона Девин никогда не бывал.
Он не понимал, что это частная резиденция, до тех пор, пока не открыл дверь и не вошел внутрь. Вероятно, более прилично было бы постучать, но он пришел сюда не для того, чтобы вести себя прилично. И заодно помешал разговору двоих мужчин в большом холле.
— Что, еще один обескровленный денежный мешок? — презрительно взглянул на него тот, что был крупнее. — Как вы это, джентльмены, делаете? Передаете друг дружке имя моего босса на своих шикарных вечеринках?
Второй мужчина, высокий, худой и красиво одетый, резко повернулся, наткнулся на взгляд Девина и вздрогнул. Несомненно, смутился, увидев знакомого в таком постыдном месте.
Девин не собирался притворяться, что не узнал его, и кивнул молодому человеку:
— Лорд Траск!
— Вы что, тоже залезли в долги, старина? — спросил Джон Траск, и в его голосе прозвучала откровенная надежда.
Девин предположил, что тому было бы не так неловко, если бы оба они оказались в одинаково тяжелом положении. Он слышал, что Траск увлекается азартными играми и много кому должен. Очевидно, задолжал он слишком много, раз явился к ростовщику. Надо будет предупредить его о здешних тайных делишках — но только после того, как он разберется со своим делом.
— Нет, у меня тут должок другого рода, — ответил Девин, подходя ближе, и обратился к здоровяку: — Это ты вышибала Гатора?
— А что, если я?
— Твой хозяин выбрал для угроз не того человека… моего друга, — объяснил Девин. — Я пришел, чтобы подобное не повторялось.
И влепил кулаком в скулу здоровяка, но тот даже не шелохнулся. Девин ухмыльнулся, предвкушая отличное развлечение. Одним из любимых предметов у него в школе был бокс. В отличие от занятий этикетом на ринге Девин преуспевал, и не только за счет физической силы, а потому что овладел нужными навыками. Так что даже головорезу Гатора придется сдаться — в конце концов. Впрочем, на это потребовалось около десяти минут.
Траск не задержался, чтобы на это полюбоваться. Девин даже не заметил, что юный лорд выскользнул за дверь, поскольку ему и самому немного досталось.
Когда головорез, почти теряя сознание, оказался на полу, Девин наклонился и похлопал его по щекам.
— Где твой босс?
Тот указал на коридор. Девин открыл несколько дверей и за одной из них нашел Гатора. Спящего. В кресле за столом. Девин не поверил своим глазам.
— В самом деле? Притворяетесь, что спите, несмотря на шум?
Тот не пошевелился. Средних лет, почти лысый, тучный. На столе стоял довольно большой поднос, заставленный пустыми тарелками. Девин предположил, что тот заснул так крепко после обильной трапезы. Впрочем, какая разница? Он толкнул стол на Гатора, и тот ударил его в грудь. Это подействовало.
— Что? — сонным голосом произнес Натаниэль Гатор и вдруг выпрямился в кресле и широко распахнутыми глазами уставился на Девина. — Кто вы, черт побери, такой, и как…
— Не будем терять время! — отрезал Девин, швыряя на стол мешок с деньгами. — Это долг Уильяма Пейса. — Он вытащил из кармана расписку, разорвал ее на несколько кусков и бросил клочки на мешок. — Следовало яснее обговаривать условия. И позвольте, я свои изложу ясно. Вы больше никогда и никого к нему подсылать не будете. А если тронете его хоть пальцем, я вас убью.
Ростовщик, только что получивший свои деньги назад, не принял угрозу всерьез.
— Я всего лишь передал ему, что придется платить больше. Дважды давать взаймы одному и тому же парню чересчур рискованно.
— Это не все, что вы с ним сделали.
Тот пожал плечами:
— Ну да, мой человек немного его поколотил. Это его работа — добиваться, чтобы должники возвращали мне деньги вовремя.
— Пейс прикован к кровати. Он едва не погиб!
Гатор побледнел.
— Как это? Вы что, думаете, я рехнулся? Это ж все равно, что сжечь свои деньги!
— Вероятно, вам нужно подыскать себе нового вышибалу. Два ножевых ранения в спину — это преднамеренное убийство.
— Нет! — Гатор вскочил на ноги. — Клянусь, Пейса всего лишь немного поколотили, чтобы он понял, и вышвырнули на улицу. Мой человек тут же пришел ко мне и провел тут весь вечер! Если кто-то и воткнул нож в вашего друга, это случилось не здесь. Проклятые грабители! Я так и знал — давно пора перебраться в более приличную часть города, раз уж я могу себе это позволить.
— Не забывайте держаться подальше от лорда Пейса. — Девин бросил на ростовщика угрожающий взгляд.
Он уходил из мерзкого притона, и мысли его лихорадочно метались. Вряд ли Гатор настолько туп, чтобы убить одного из своих клиентов. Должно быть, на Уилла напали уличные грабители, как они и предположили раньше. Другая возможная вероятность — это враг, сознательно решивший убить Уильяма, но у друга нет врагов, как нет их и у Дональда, чью карету могли узнать той ночью. Нет, Девин не сомневался, что это грабители.
Молодой человек плюхнулся в чересчур мягкое кресло в большой гостиной. Его мать, Марианна, подняла глаза от книги, но голову не подняла. Он ненавидел, когда она так делала. Ему казалось, что ей просто лень уделить ему внимание.
Как всегда, она сверкала драгоценностями. Даже никуда не выходя из своих покоев в фамильном особняке, она непременно надевала их. Разумеется, только эти драгоценности и не давали ему пока попасть в долговую тюрьму. Но она не любила отдавать их ему и с годами злилась все сильнее и сильнее каждый раз, как ей приходилось расстаться с одной из своих побрякушек, чтобы заплатить его долг, — а в один прекрасный день в порыве гнева рассказала ему тайну его рождения, объяснив, какую выгоду он может из этого извлечь.
Правда сокрушила его. А она говорила об этом без всякого смущения, словно не случилось ничего необычного.
— Через десять лет после рождения твоего брата я совершила неблагоразумный поступок, — заявила она.