— Странный вопрос, — засопел он. — И ответ на него необычен. Я знаю его, поскольку мне довелось еще раз пообщаться с инспектором Синклером. Поразительно мрачный тип — этакий Достоевский.

— Так где же, сэр Генри?

— На вене за правым ухом.

Над головой сквозь древесный полог струился зеленый свет — так солнце пронизывает водную толщу и мерцает на дне лагуны. Однако у земли лучи едва рассеивали мрак, не говоря о том, чтобы согреть.

— Кэт, ты меня слышишь?

— Ведь и он так погиб, — прошептала я.

— Кто? Кто еще погиб?

— Отец Гамлета. Гамлет-старший. Именно так он стал призраком.

На миг все звуки вокруг меня смолкли, кроме стука крови в висках. Потом сэр Генри медленно, со свистом, выдохнул.

— «В преддверия ушей», — пробормотал он. — Боже, Кэт, как я сразу не… Родной брат отравил его во сне, влив настой белены в ухо. Все сходится, кроме одного.

— Чего?

— Предварительного заключения, деточка, — печально ответил он. — Токсикологи ничего не нашли.

— Совсем ничего?

— Я не уверен, что они проверяли наличие яда. Наркотики — может быть. Хотя не нашли ни того ни другого.

— Значит, недоглядели. Не могли бы вы связаться с Синклером…

— Я получил результаты от самого Инспектора Тучи.

— Ради Бога, сэр Генри! — сорвалась я. — Вчера днем Роз появилась в театре в роли отца Гамлета. «Глобус» сгорел в годовщину первого пожара. Книги, за которыми она меня послала — фигурально, — исчезли. Не выданы. Просто исчезли. Думаете, совпадение?

В трубке повисла зловещая пауза.

— Я пойду к Синклеру, но с одним условием, — сухо произнес сэр Генри. — Ты возвращаешься к себе в номер, запираешь дверь и ждешь моего звонка. Я как-никак волнуюсь.

— А Чемберс? — начала было я.

— Ты сама сказала, что книги исчезли!

— Но…

— Жди звонка. — Он был непреклонен. — Получим ответ от Синклера — тогда и решим, что делать дальше. Если ты права, чего я не утверждаю, тебе не стоит соваться в это одной.

Я колебалась. Взять и все бросить сейчас значило бы совершенно отказаться от версии с Чемберсом. Однако терять помощь сэра Генри я не имела права.

— Ладно, — буркнула я. — Подожду.

— Вот и умница. Позвоню, как только что-нибудь выясню.

Я захлопнула мобильник, обхватила руками колени и стала вспоминать Роз — какой нашла ее под закопченной скамейкой «Глобуса», с лиловым кровоподтеком на шее. Во что, черт подери, она ввязалась? Во что ввязала меня с сэром Генри? Во что?

Я оглянулась на библиотеку — гармошку пологих ступеней у входа, увенчанную рядом колонн. Внутри притаился железобетонный бункер для семи миллионов книг, но внешний наблюдатель видел античный храм, рвущийся из ханжеского кирпичного корсета. Дом Афины, грозной богини мудрости. Дом ее жрецов — цвета Гарвардской школы, к которым принадлежала и Розалинда Говард. «Моя тайная келья, — так назвала она свой кабинет, вручая мне ключ, когда я стала ее ассистентом. — Покои сердца».

Я встрепенулась. «Что это?» — всплыли слова меньшей давности. «То я замкнула в сердце, — ответила она, — а ключ возьмешь с собой».

Тогда я еще подумала: «Неуместная цитата». Убедила себя, что она относится к коробочке. Только сейчас до меня дошло: это тоже был код, путеводная нить! Я выудила из кармана цепочку. Мне в ладонь легли пять ключей, среди которых один был темнее, увесистее и длиннее остальных, — ключ от кабинета Роз. Я взяла его, уходя, и все три года хранила, обещая себе отдать по первой же просьбе. Роз так и не попросила. Это было не в ее характере.

Меня осенило. Я подняла голову. Путь к разгадке лежит через ее кабинет!

Мрачный Синклер, любитель планшетов и допросов с пристрастием, наверняка связался с полицией Гарварда, чтобы те опечатали рабочее место Роз как имеющее отношение к убийству. Ее британский кабинет, несомненно, уже прикрыли. Однако про каморку в библиотеке могли — предположительно — забыть. В конце концов, в «Уайденере» время движется странно, чуть ли не зигзагами. Профессора скрываются здесь от университетской кутерьмы, от бесконечных совещаний, докладов, надоедливых студентов, чтобы посвятить себя тому, что манит и будоражит их с самой юности: кладоискательству научной работы. Скорее всего никто из британского филиала не знал, где находится библиотечная комната Роз.

Однако, как только широким кругам станет известно, что ее смерть не была несчастным случаем, власти рано или поздно вспомнят о существовании комнаты. Скорее всего вспомнят рано, учитывая, что Синклер будет стоять у них над душой. Была, правда, лазейка, но и она стремительно исчезала.

Молча извинившись перед сэром Генри, я подобрала сумку, промчалась по двору и, прыгая через ступеньки, снова поднялась в библиотеку.

10

Махнув на вахте карточкой, я направилась дальше, но не в цоколь, а к основным залам. Пока туристы протаптывали колеи в полу мавзолея, студенты и сотрудники Гарварда бороздили полый колодец, что его окружает, — десятиэтажный лабиринт, шесть уровней которого располагались над землей. Кабинет Роз находился на пятом. Я взбежала по лестнице, вышла в коридор и замерла в растерянности.

Стеллажи! Я уже забыла их строгую мощь. Им несвойственны ни бахвальство читален и публичных залов, ни близорукая яркость подвальных хранилищ. Почти не замечая людской суеты, они поглощены жизнью книг. Воздух вокруг них пропах прелью древности и слегка горчит — так дает о себе знать война кислорода с бумагой, медленное, но неумолимое тление, которое однажды сокрушит эту империю в пыль.

Придя в себя, я поспешила в южное крыло библиотеки, где шеренги стальных полок сворачивали за угол и таяли вдалеке, словно идущая на фронт армия. Тусклые проходы соединяли два широких коридора. Я выбрала внешний, зажатый между высокими окнами и библиотечными кабинками. В погожий летний полдень посетителей было немного, если не считать двух-трех студентов, корпящих над книгами. И все- таки уединением это не назовешь.

Притворись я, что вправе здесь находиться, меня бы запросто пропустили: аспирантка как аспирантка или, может, младший преподаватель. Хотя, если подумать, младшие преподаватели не имеют своих «закутков» в «Уайденере» — эта роскошь позволена только старшим членам, причем наиболее важным. Вроде Мэттью Морриса. Он терпеть не мог библиотек и всего несколько раз появлялся в отведенном ему кабинете. Однако уступить его нижестоящему или конкуренту — Боже упаси! Подобное считается мерилом престижа.

Набрав воздуха в грудь, я решительно двинулась по коридору. Никто из читателей даже не оглянулся. Сворачивая в проход между стеллажами, я пошла в сторону внутреннего коридора, что обрывался точно напротив двери Роз с квадратиком матового стекла.

Ключ подошел. Дверь открылась, я шагнула внутрь.