— От Шекспира должно бросать в дрожь, — тихо сказала я, аккуратно выдергивая клинок.
— Попробуй меня испугать, — шутя, отозвался Джейсон.
— Я — за Гамлета, ты — за Горацио.
Труппа радостно заулюлюкала и засвистела. Джейсон вспыхнул, но когда кто-то кинул ему шпагу, подхватил ее и кивнул мне. Я приняла его вызов, а ему от моего было не отделаться.
Я оглянулась на помощника режиссера, и тот рявкнул:
— По вашему знаку, сэр Генри!
Он встал с трона и удалился за декорации. Тотчас зазвонил колокол. Дохнуло свежим воздухом: двойные двери в углу сцены открылись. Я медленно обернулась. В тени проема стоял сэр Генри — тень короля в ночи, укутанная в плащ с капюшоном.
— «Да охранят нас ангелы Господни» [4] , — прошептала я и, перекрестившись, бросилась навстречу привидению, Джейсон — за мной.
Когда мы подбежали к проему, тень исчезла, а двери оказались накрепко закрытыми. Я резко развернулась, озираясь по сторонам. Для этого акта я отказалась от призрака, заменив его вспышками света вроде солнечных зайчиков, которые могли выскакивать отовсюду.
Так и случилось: блик заплясал на скамьях нижней галереи. Я шагнула вперед, но Джейсон меня удержал:
— «Не надо, принц». — Он крепко сжал мое плечо — значит, все же принял свою роль всерьез. И удержал бы, если бы так было нужно.
Хоть что-то его проняло. Для начала неплохо. Я нырнула ему под руку, освобождаясь от хватки, и бросилась вниз со сцены, где пробежала через двор и три пологих ступеньки, ведущих на нижнюю галерею. Призрака не было. «Ад и проклятие!» Во дворе вдруг кто-то вскрикнул. Я обернулась, проследила за жестами и нашла, что искала: сияющую искру на третьем ярусе галереи. Джейсон уже несся ко мне, так что прежний путь был для меня отрезан. Пробежав вдоль скамеек, я перемахнула ограду и соскочила во двор, мчась к дворцовым дверям в тылу сцены. Достигнув ближайшей лестницы, я рванула наверх, через одну, а то и две ступени — и дальше, на галерею.
Пусто.
Погоди-ка… справа, ярусом ниже, мой глаз уловил новую вспышку — и именно в этот миг на меня налетел Джейсон. Метнувшись вправо, я проскочила мимо него, загрохотала по лестнице на второй этаж, к средней галерее. Вот оно! Зайчик еще мерцал там — в самом дальнем углу между кресел отсека, который Сирил велел называть «джентльменской ложей». Я выскочила в коридор, пробежала до первой из таких лож и ворвалась внутрь. Там было пусто. Как и во второй.
На противоположной стороне мелькнула вспышка. Потом еще и еще, пока весь театр не заискрился, будто кто выпустил в полет тысячу светлячков или духи слетелись сюда со всего королевства. Миг — и огни разом потухли. Все затаили дыхание, и тут из-под сцены раздался стон — вопль души, не знающей покоя.
Близился конец акта. Я повернулась уходить и обнаружила в дверях Джейсона, который стоял там с обнаженной шпагой, преграждая мне путь. Черт! Я так увлеклась ролью и поисками призрака, что совсем о нем забыла.
— «Нельзя, — буркнул он. — Одумайтесь».
Шагнув вперед, он ударил по моему клинку. Заскрежетала сталь. Резко крутанув запястьем, Джейсон выбил шпагу у меня из рук, и та, сверкнув на солнце, со звоном упала во двор — труппа только порскнула в стороны, как вспугнутая воробьиная стайка.
— Как насчет просьб о пощаде? — ухмыляясь, произнес Джейсон. Горацио у него то и дело заговаривал с австралийским акцентом. — На коленях в самый раз.
Я попятилась и уперлась в невысокую ограду. Пришлось присесть, чтобы одолеть минутное головокружение. Высота в один этаж неожиданно показалась мне больше, чем думалось
— Помнишь тот кусочек о милосердии из «Венецианского купца»?
— «Не действует по принужденью милость» [5] , — отчеканил он. — Но не моя.
— Мне больше нравится следующая строчка. — Оттолкнувшись как можно легче, я перекинула ноги через ограду. — «Как теплый дождь, она спадает с неба». — И, только он бросился ко мне, спрыгнула. Тремя с половиной метрами ниже я подобралась после удара о землю и кинулась к шпаге, лежащей посреди двора. Джейсон прыгнул за мной, но когда приземлился, я встретила его во всеоружии.
Он замер, тяжело дыша: острие моего клинка находилось в двух десятках сантиметров от его живота.
— У тебя табун кенгуру на крыше потоптался?
— Как это понимать? — спросила я, чувствуя, что блузка липнет от пота к спине, брюки на колене порваны, а вся щека в грязи.
— «Больная на всю голову» — вот как! По-нашему, по-австралийски! — взревел он. — Двинутая, как полный цех Болванщиков! Можешь прыгать хоть с небоскреба, Кэт Стэнли, только объясни одно: как мне после этого цирка читать «быть или не быть»?
Я спрятала шпагу.
— Вот теперь ты Гамлет.
Джейсон сжал кулаки. Мне показалось, что он на меня бросится, но в следующий миг его взгляд привлекло что-то за моей спиной, и он переменился в лице.
Я обернулась — посмотреть, что его так впечатлило. В дальнем углу галереи стоял сэр Генри с обнаженным мечом в кольчужной перчатке. Другую руку он вытянул, подзывая нас. С грозным воплем, снова войдя в образ, Джейсон побежал через двор и стал карабкаться по лестнице, спрятанной на стене рядом со сценой. Пока я взбиралась на балкон вслед за ним, Джейсон уже перебегал подмостки, тесня сэра Генри в тень у задника. Я отряхнулась и направилась туда же, когда что-то — звук? Запах? — я так и не поняла — задержало меня на полпути.
Позади меня колыхнулся, отделяясь от стены, темный силуэт. Я хмуро отвернулась.
— «Помни обо мне», — прошелестел сухой, мертвый, как шорох палой листвы, голос.
Как сэру Генри удалось так быстро ускользнуть от Джейсона и пробежать сквозь лабиринт закулисья на противоположную сторону зала?
Из-под балахона высунулась бледная рука и откинула капюшон. Это был не сэр Генри. Это была Роз.
— Как, говоришь, надо играть Шекспира? — негромко спросила она. — Чтобы бросало в дрожь?
На другом конце балкона показались сэр Генри и Джейсон.
— Входит Розалинда Говард, профессор шекспироведения из Гарварда, — объявил сэр Генри для собравшихся внизу. — Общепризнанная королева Шекспира.
— Королева вампиров, — буркнула я.
Роз звучно расхохоталась и заключила меня в циклопические объятия, отчего ее плащ скользнул на пол.
— Зови меня Святочным Духом прошлых лет [6] , дитя. Я пришла с дарами.
— Греки — тоже, — сказала я, каменея в ее руках. — То-то весело было троянцам!