— Вам звонят из Петербурга, — шепотом сказал посол. — Какой-то Степан Иваницкий. Он говорит, что у него срочное дело.

— Убирайтесь из моей спальни! — крикнул Жеримский и взял трубку.

Посол отступил в коридор и бесшумно закрыл за собой дверь.

— Степан, — сказал Жеримский, — почему вы звоните ни свет ни заря? Что, в мое отсутствие генерал Бородин произвел военный переворот?

— Нет, господин президент. Дело в том, что Царь умер, — совершенно бесстрастно сказал Иваницкий.

— Когда? Где? Как?

— Примерно час назад в Зимнем дворце. Бесцветная жидкость наконец его доконала. — Иваницкий сделал паузу. — Я почти год платил дворецкому.

Немного помолчав, президент сказал:

— Хорошо. Ну что ж, отличная новость.

— Я бы с вами согласился, господин президент, но проблема в том, что его сын сейчас в Вашингтоне. Пока он не вернется, я мало что могу сделать.

— Эта проблема будет решена сегодня вечером, — сказал Жеримский.

— Как? Что, он попал в ловушку?

— Да, — сказал Жеримский. — Сегодня вечером я избавлюсь от них обоих.

— От них обоих?

— Да, — ответил президент. — Я тут узнал милую американскую поговорку: «убить двух птиц одним камнем». Это — то же самое, что по-нашему — «одним выстрелом убить двух зайцев». В конце концов, у кого есть шанс увидеть, как одного и того же человека убивают дважды?

— Хотел бы я на это посмотреть.

— Я посмотрю на это с еще большим удовольствием, чем тогда, когда его друг болтался в петле. В общем, Степан, поездка, видимо, окажется более чем удачной, особенно если…

— Все в порядке, — сказал Иваницкий. — Вчера я позаботился, чтобы авуары с ельцинского и черноповского нефтяного и уранового контрактов были переведены на ваш счет в Цюрихе. Да, но если Алексей, когда он вернется, не отменит моих распоряжений.

— А если он не вернется, он же не сможет их отменить, так ведь?

Жеримский положил трубку, потушил свет и через минуту снова уснул.

В пять утра Коннор неподвижно лежал на кровати в одежде, и обдумывал, как ему скрыться после покушения. В шесть часов он встал, отодвинул занавеску и проверил, что они все еще здесь. Они были здесь — два белых БМВ, припаркованных на другой стороне улицы с минувшего вечера. Их водители и пассажиры сейчас уже, наверное, клюют носом. Коннор знал, что их сменят в восемь часов утра, так что он выйдет из дому за десять минут до того. Он сделал несколько несложных упражнений, чтобы разогнать сонливость, разделся, принял холодный душ и обтерся полотенцем. Затем он надел синюю рубашку, джинсы, толстый свитер, черные носки и черные кроссовки.

Он вышел на кухню, налил себе стакан сока и съел чашку кукурузных хлопьев с молоком. В день операции он всегда съедал один и тот же завтрак. Ему нравился заведенный порядок. Это внушало ему уверенность, что и вся операция пройдет гладко. Завтракая, он читал свои заметки, сделанные накануне после встречи с Мопсом, и снова подробно изучил архитектурный план стадиона. Он линейкой измерил подвесную балку и вычислил, что от люка ее длина — двенадцать метров. Он почувствовал успокоение, какое испытывает хорошо тренированный спортсмен, которого вызывают на старт.

Посмотрев на часы, он вернулся в спальню. Они должны быть на перекрестке 21-й улицы и площади Дюпона с кольцевой транспортной развязкой, как раз когда уличное движение станет более интенсивным. Он подождал еще несколько минут, затем положил в задний карман джинсов три стодолларовые банкноты, монету в 25 центов и тридцатиминутную аудиокассету. Затем он покинул эту временную анонимную квартиру. За нее уже было заплачено.

Глава тридцатая

Жеримский сидел один в столовой посольства и читал газету «Вашингтон Пост», поданную ему за завтраком. Он улыбнулся, увидев заголовок:

«ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ?»

Прихлебывая кофе, он еще раз улыбнулся при мысли о том, какой заголовок будет в газете «Вашингтон Пост» на следующее утро:

«НЕУДАЧНАЯ ПОПЫТКА УБИТЬ РОССИЙСКОГО ПРЕЗИДЕНТА: бывший агент ЦРУ застрелен во дворе посольства».

Он снова улыбнулся и перешел к редакционной статье, которая подтверждала, что законопроект Лоуренса о сокращении ядерного, биологического, химического и конвенционального оружия, по мнению ведущих комментаторов, «подпирает маргаритки». Это, конечно, значит то же, что по-русски — «приказал долго жить». Еще одна полезная идиома, почерпнутая им во время этой поездки.

В пять минут восьмого Жеримский позвонил в колокольчик и попросил дворецкого вызвать посла и первого секретаря. Дворецкий вышел. Жеримский знал, что посол и первый секретарь ждут у дверей.

Подождав минуту, те вошли к президенту. Они все еще не знали, как он среагирует на то, что его разбудили в четыре часа утра, но, поскольку никого из них пока не уволили, они решили, что поступили правильно.

— Доброе утро, господин президент, — сказал Петровский, входя в столовую.

Жеримский кивнул, сложил газету и положил ее перед собой.

— Романов уже прибыл? — спросил он.

— Да, господин президент, — сказал первый секретарь. — Он ждет на кухне с шести утра; он лично проверяет еду, которую вечером подадут на банкете.

— Хорошо. Попросите его пройти к вам в кабинет, господин посол. Я тоже скоро приду туда.

— Хорошо, господин президент, — кивнул Петровский, выходя из столовой.

Жеримский вытер рот салфеткой. Он решил заставить всех троих еще несколько минут подождать — тогда они станут нервничать еще больше.

Он снова раскрыл «Вашингтон Пост» и улыбнулся, еще раз прочитав вывод автора редакционной статьи: «Жеримский — естественный преемник скорее Сталина и Брежнева, чем Горбачева и Ельцина». Жеримский был с этим согласен. Более того, он надеялся, что сегодня вечером он еще больше подтвердит это мнение. Покинув столовую, он направился в кабинет посла, и молодой человек, шедший по коридору в обратную сторону, вернулся, побежал к двери кабинета и открыл ее для президента. Когда Жеримский вошел в кабинет, стали бить старинные стенные часы. Он машинально проверил свои ручные часы: было точно семь часов сорок пять минут.

Без десяти восемь Коннор вышел из дома, медленно перешел улицу, направляясь к первому из двух белых БМВ, сел рядом с водителем. Тот удивился, что Коннор вышел так рано — ему сказали, что Фицджералд должен быть в посольстве в четыре часа дня.

— Мне нужно поехать в центр кое-что купить, — пояснил Коннор.

Человек на заднем сиденье кивнул. Водитель включил зажигание и вывел машину на Висконсин-авеню. Вторая машина последовала за ними. Они повернули на П-стрит, которая была забита машинами из-за ремонтных работ на параллельной улице в Джорджтауне.

С каждым днем Коннор замечал, что его охранники все больше и больше расслабляются. Каждое утро примерно в одно и то же время он выходил из БМВ на углу 21-й улицы и площади Дюпона, покупал в киоске газету «Вашингтон Пост» и возвращался в машину. Вчера человек с заднего сиденья даже не удосужился сопровождать его.