Владек насчитал шестнадцать солдат, которые изнасиловали его сестру. Когда последний закончил, он выругался и, добавив: «Похоже, я трахнул мёртвую», – оставил неподвижное тело лежать в траве.
Все они засмеялись ещё громче, а недовольный насильник пошёл к реке. Наконец солдат отпустил Владека. Мальчик подбежал к Флорентине, а солдаты разлеглись на траве, выпивая водку и вино из погребов барона и закусывая хлебом из его кухни.
С помощью ещё двух слуг Владек отнёс Флорентину к реке, пытаясь смыть кровь с её тела. Это было бесполезно, она вся была покрыта чёрными и красными пятнами, не отзывалась на его слова и лежала неподвижно.
В сентябре Уильям вернулся в школу Сэйра и сразу же начал поиск достойного соперника среди тех, кто был старше его. За что бы он ни брался, он всегда добивался наилучших результатов, а его сверстники были для него слабыми противниками. Уильям начал понимать, что большинство тех, кто был родом из семей, подобных его семье по положению, страдают отсутствием какой-либо инициативы к соревнованию и что соперничество можно пробудить только в тех мальчиках, у которых было меньше ресурсов, чем у него.
В 1915 году школу поразила лихорадка в виде коллекционирования спичечных этикеток. Уильям с большим интересом в течение недели наблюдал за этим помешательством, но сам в нём не участвовал. Сначала в течение нескольких дней обычные этикетки шли по десять центов, а цена редких достигала пятидесяти. Уильям присмотрелся к ситуации и решил стать не собирателем, а поставщиком.
В следующую субботу он пошёл к крупнейшему в Бостоне поставщику табачных изделий под названием «Ливит и Пирс» и всю вторую половину дня истратил на записывание названий крупнейших производителей спичек по всему миру, делая особую отметку против тех, кто не участвовал в войне. Он вложил пять долларов в почтовую бумагу, конверты и марки и написал председателю или президенту каждой компании из своего списка. Его письмо было незатейливым, хотя он и переделывал его семь раз.
Уважаемый сэр!
Я страстный коллекционер спичечных этикеток, но я не могу позволить себе покупать все коробки. Мои карманные деньги равны одному доллару в неделю, но я прилагаю для ответа трёхцентовую марку, чтобы доказать вам моё серьёзное отношение к своему хобби. Мне неудобно беспокоить вас лично, но только ваше имя я смог найти в справочнике.
С почтением,
всегда Ваш
Уильям Каин (9 лет).
P. S. Ваши этикетки мне нравятся больше всех.
Через три недели пятьдесят пять процентов писем дали результат: на них пришли ответы, в которых было сто семьдесят восемь различных этикеток. Почти все его адресаты вернули трёхцентовые марки, в полном соответствии с замыслом Уильяма.
За следующие семь дней Уильям организовал в школе настоящий рынок, всегда проверяя цену, за которую можно продать ту или иную этикетку, ещё даже не встретившись с покупателем. Он обратил внимание, что некоторые мальчики не смотрят на редкость этикетки, им интересен только внешний вид, с ними он делал быстрые обмены, чтобы добыть редкие трофеи для более разборчивого собирателя. После ещё двух недель покупок и продаж он почувствовал, что рынок на пике, и если он не будет внимателен, то с надвигающимися каникулами интерес может начать снижаться. Он развернул широковещательную рекламную кампанию в виде распечатанной листовки, стоившей ему ещё полцента за лист, которая легла на каждую парту в школе. В ней Уильям объявлял, что выставляет на торги свои спичечные этикетки – все двести одиннадцать штук. Аукцион проходил в умывальной комнате во время обеда и привлёк больше народу, чем школьные соревнования по хоккею.
В результате Уильям получил пятьдесят семь долларов тридцать два цента, что составило пятьдесят два доллара и тридцать два цента на пять долларов первоначальных инвестиций. Двадцать пять долларов Уильям положил в банк под два с половиной процента, купил себе фотоаппарат за одиннадцать долларов, пожертвовал пять долларов в YMCA, Ассоциацию молодых христиан, расширявшую свою активность по оказанию помощи новым иммигрантам, купил цветы матери, а оставшиеся несколько долларов оставил на карманные расходы. Рынок этикеток рухнул ещё до наступления каникул. Это был первый из многих случаев, когда Уильям уходил с рынка в самом начале его движения вниз. Бабушки могли гордиться им: примерно так же их мужья сделали свои состояния во время паники 1873 года.
Когда наступили каникулы, Уильям не смог отказать себе в удовольствии исследовать возможность получать более высокий доход на вложенный капитал, чем два с половиной процента на его накопительном счету. В течение следующих трёх месяцев он – опять с помощью бабушки Каин – вкладывал в акции, которые рекомендовал «Уолл-стрит Джорнел». В течение следующего семестра в школе он потерял примерно половину денег, заработанных на спичечных этикетках. Это был единственный раз в его жизни, когда он понадеялся на информацию, доступную на каждом углу.
Рассердившись на потерю двадцати долларов, Уильям решил, что надо будет компенсировать её во время пасхальных каникул. Прибыв домой, он справился у матери, какие вечеринки и мероприятия ему надо будет посетить обязательно, и обнаружил, что у него остаются четырнадцать свободных дней – как раз достаточно для его очередного предприятия. Он продал все оставшиеся акции, рекомендованные «Уолл-стрит Джорнел», что дало ему только двадцать долларов. На эти деньги Уильям купил широкую доску, два набора колёс, две оси и кусок верёвки, что обошлось ему в пять долларов. Затем он надел матерчатую шапочку, старый костюм, который был ему мал, и отправился на местный железнодорожный вокзал. Он стоял у выхода с голодным и усталым видом и говорил определённым пассажирам, что главные отели Бостона находятся недалеко от вокзала, так что нет необходимости брать такси или конный экипаж, – а они ещё сохранились на улицах. Уильям сообщал, что может довезти багаж на тележке за четверть того, что с них бы взял таксист, и что пешая прогулка пойдёт здоровью только на пользу. Работая по шесть часов в день, он стал зарабатывать примерно по четыре доллара в сутки.
За пять дней до начала очередного семестра Уильям отбил все свои первоначальные потери и получил десять долларов прибыли. Затем мальчик столкнулся с проблемой: он стал раздражать таксистов. Уильям ответил, что уйдёт на пенсию в возрасте девяти лет, если они скинутся по пятьдесят центов, чтобы компенсировать ему расходы на самодельную тележку. Они согласились, и он получил ещё восемь долларов и пятьдесят центов. Возвращаясь домой в Бикон-Хилл, он за пять долларов продал тележку школьному другу на два года его старше; тому и пришлось узнать, что рынок этих услуг уже прошёл свой пик; более того, всю следующую неделю шёл дождь.
В последний день каникул Уильям положил все свои деньги в банк под два с половиной процента и спокойно наблюдал, как стабильно растут его деньги. Гибель «Лузитании» и объявление президентом Вильсоном войны не обеспокоило его. Он заверил мать, что Америку никто никогда не сможет победить. Уильям даже вложил десять долларов в облигации Свободы, чтобы подкрепить свои слова делами.