Авель не услышал никаких особенных подробностей, но понял, что этим утром заключена какая-то сделка, о которой будет объявлено ни о чём не догадывающейся публике позднее в тот же день. И тут он вспомнил. Он видел это имя в «Уолл-стрит Джорнел». Вулворт собирался открыть первые в Америке магазины, где все товары будут стоить пять и десять центов. Авель решил действовать. Пока гости наслаждались десертом, а большинство из них – по совету Авеля – выбрали клубничный чизкейк, он нашёл возможность выйти из зала на несколько секунд, чтобы позвонить своему брокеру на Уолл-стрит.
– Почём идут сегодня бумаги Вулворта?
На том конце провода возникла пауза.
– По два и одной восьмой. Они стали расти в последнее время, не знаю, почему, – ответил собеседник.
– Покупай на всю сумму, которая есть у меня на счёте, пока не услышишь заявление, которое компания сделает сегодня позднее.
– А что будет в этом заявлении? – спросил озадаченный брокер.
– Не могу сообщать такую информацию по телефону, – сказал Авель.
Брокер был крайне взволнован. Репутация Авеля убедила его не слишком сильно вникать в источники информации своего клиента.
Авель поспешил в «Дубовый зал» и успел как раз вовремя, чтобы подать гостям кофе. Они ещё немного посидели и, когда Авель вернулся, уже собирались уходить. Человек, принявший счёт, поблагодарил Авеля за прекрасное обслуживание и, обернувшись так, чтобы его могли слышать остальные, спросил:
– Хотите совет, кроме чаевых, молодой человек?
– Спасибо, хочу, – ответил Авель.
– Покупайте акции Вулворта.
Гости засмеялись. Авель тоже засмеялся, взял протянутые ему пять долларов и поблагодарил ещё раз. За следующие шесть месяцев он заработал на акциях Вулворта две тысячи четыреста двенадцать долларов прибыли.
Когда – через несколько дней после того, как ему исполнился двадцать один год, – Авелю предоставили полные права гражданина Соединённых Штатов, он решил, что это событие надо отпраздновать. Он пригласил Джорджа, его последнюю любовь Монику и девушку по имени Клара в кино на «Дон Жуана», где играл Джон Берримор, а затем в ресторан на обед. Джордж всё ещё работал на подхвате в пекарне своего дяди за восемь долларов в неделю, и хотя Авель по-прежнему считал его своим лучшим другом, он понимал, как ширится пропасть между нищим Джорджем и им самим: ведь на его счету в банке уже лежало более восьми тысяч долларов, и он заканчивал последний курс в Колумбийском университете, готовясь получить степень бакалавра по экономике. Авель знал, кем он будет, а Джордж давно перестал говорить всем, что станет мэром Нью-Йорка.
Все четверо прекрасно провели вечер, главным образом потому, что Авель точно знал, что представляет собой хороший ресторан. Его гость и гостьи весьма плотно отужинали, а когда принесли счёт, Джордж раскрыл рот от удивления: сумма превышала его месячный заработок. Авель заплатил, не проверяя счёт. Если тебе приходится платить по счёту, – научило его поведение богатых клиентов, – сделай вид, что тебе безразлична сумма. Если это не так, – не ходи больше в рестораны, но, что бы ни случилось, не говори ничего и не делай удивлённые глаза.
Когда около двух часов ночи компания рассталась, Джордж и Моника вернулись в Ист-Сайд, а Авель вдруг понял, что завоевал Клару. Он тайком провёл её через служебный вход в «Плазу» и поднял в свою комнату на грузовом лифте. Ей не понадобилось долгих ухаживаний, чтобы закончить вечер в постели, и Авель всё сделал быстро, помня о том, что ему надо как следует выспаться перед тем, как появиться в зале к завтраку. В половине третьего он погрузился в беспробудный сон, пока будильник не прозвонил ему в шесть часов утра. У него было достаточно времени, чтобы быстро трахнуть Клару и так же быстро одеться.
Клара сидела в кровати и угрюмо смотрела, как Авель завязывает галстук-бабочку. Он небрежно поцеловал её.
– Пожалуйста, выходи тем же путём, что и заходила, а то у меня будет куча неприятностей, – сказал Авель. – Когда мы увидимся снова?
– Никогда, – ответила Клара холодно.
– Почему? – спросил удивлённый Авель. – Что я сделал?
– Дело не в том, что ты сделал, а в том, чего не сделал. – Она встала и начала одеваться.
– И чего же я не сделал? – спросил удивлённый Авель. – Ты же хотела переспать со мной, не так ли?
Она обернулась и посмотрела ему в глаза.
– Мне так казалось, но теперь я понимаю, что в одном ты и Валентино одинаковы, – вы оба мертвы. Возможно, ты и главное приобретение «Плазы» в неудачный для неё год, но, поверь, в постели ты – ничтожество.
Она теперь полностью оделась и, взявшись за дверную ручку, спросила на прощание:
– Скажи мне, тебе удавалось затащить в постель больше одной девушки в год?
Ошарашенный Авель уставился на хлопнувшую дверь и остаток дня провёл в размышлении над словами Клары. Он не представлял себе, с кем бы мог обсудить данную проблему. Джордж только посмеялся бы над ним, а все работавшие в «Плазе» считали, что он сам всё знает. Он решил, что эта проблема – как и все те, что он встречал на жизненном пути, – должна быть решена приобретением новых знаний и опыта.
После обеда, когда его смена закончилась, он отправился в книжный магазин Скрибнера на Пятой авеню. Книги были прекрасными помощниками в экономике и лингвистике, но среди них не было такой, что могла бы хоть косвенно помочь ему в сексуальных проблемах. Книги по этикету были бесполезны, а «Природа морали» Колберта оказалась совершенно неуместной.
Авель вышел из магазина, ничего не купив, и провёл остаток дня в дешёвом бродвейском кинотеатре, не следя за фильмом, а только размышляя над тем, что сказала Клара.
Когда Авель вышел из кино, уже темнело, и по Бродвею дул прохладный ветер. Авеля до сих пор удивляло, что город вечером может быть таким же шумным и освещённым, как и днём. Он пошёл вверх по направлению к Пятьдесят девятой улице, надеясь, что свежий воздух прояснит ему мозги. На углу Пятьдесят второй улицы он остановился, чтобы купить вечернюю газету.
– Ищешь женщину? – раздался голос рядом с газетным прилавком.
Авель посмотрел на источник звука. Ей было около тридцати пяти. Плотного телосложения, на губах помада, пуговка на блузке расстёгнута. На ней была длинная чёрная юбка, чёрные чулки и чёрные туфли.
– Всего пять долларов, но вы не пожалеете ни об одном центе, – сказала она и двинула бедром так, что в разрезе юбки стал виден верх её чулок.
– Где? – спросил Авель.
– А у меня тут есть место через квартал.
Она махнула головой, показывая Авелю направление, и он впервые смог разглядеть её лицо в свете уличных фонарей. Её нельзя было назвать дурнушкой. Авель кивнул головой в знак согласия, она взяла его под руку, и они пошли.
– Если полиция нас остановит, – сказала она, – вы мой старый друг, а меня зовут Джойс.