– Спасибо, что сообщили мне об этом, мистер Росновский. Известие о том, что вы нашли источник финансирования, доставило мне огромную радость – вот всё, что я могу сказать по этому поводу. Желаю вам всяческих успехов в будущем.

– А вот я не могу пожелать вам того же, мистер Каин.

Авель повесил трубку, лёг на кровать и задумался о своём будущем.

– Когда-нибудь, – обратился он к потолку, – я куплю твой сраный банк и заставлю тебя выброситься из номера на двенадцатом этаже.

Он опять поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с Генри Осборном из страховой компании «Грейт Вестерн».

19

Уильям положил трубку на рычаг. Разговор с задиристым Авелем Росновским его скорее позабавил, чем рассердил. Он сожалел о том, что не смог убедить банк оказать поддержку этому коротышке-поляку, так сильно верящему в собственные силы и способность вытащить группу «Ричмонд». Уильям выполнил оставшуюся часть своих обязанностей и проинформировал финансовый комитет банка о том, что Авель Росновский нашёл источник финансирования, затем подготовил необходимые по закону документы о передаче отелей и, наконец, закрыл банковское досье на группу «Ричмонд».

Уильям был рад, когда Мэттью спустя несколько дней приехал в Бостон, чтобы занять место управляющего департаментом инвестиций банка. Чарльз Лестер не делал секрета из того, что любой профессиональный опыт, полученный в конкурирующей корпорации, не пойдёт во вред юноше в его долгосрочной подготовке к месту председателя совета директоров банка Лестера. Нагрузка Уильяма в банке сразу же уменьшилась наполовину, но увеличилась в других областях. Несмотря на притворные протесты Уильяма, Мэттью таскал его на теннисный корт или в бассейн при каждом удобном случае, и только предложение совершить лыжную прогулку в Вермонт наткнулось на решительное «нет» Уильяма. Впрочем, эта внезапно возросшая активность, по крайней мере, скрашивала одиночество Уильяма и нетерпеливое ожидание приезда Кэтрин.

Мэттью выражал откровенное недоверие.

– Хотел бы я посмотреть на женщину, которая может заставить Уильяма Каина грезить наяву на совете директоров, когда там идёт обсуждение вопросов об инвестициях в золото.

– Подожди, пока ты не увидишь её. Я думаю, тогда ты согласишься, что она – более достойный объект для инвестиций, чем золото.

– Верю! Только не хотел бы я быть на месте того, кто сообщит об этом Сьюзен. Она до сих пор думает, что ты единственный мужчина в мире.

Уильям засмеялся. Ему это и в голову не приходило. Небольшая пачка писем от Кэтрин, увеличивающаяся с каждой неделей, хранилась в запертом ящике рабочего стола Уильяма в Красном доме. Он перечитывал письма снова и снова и скоро выучил почти наизусть. Наконец пришло и то, которого он так ждал:

Бакхерст-парк 14 февраля 1930 года

Дражайший Уильям!

Я наконец всё упаковала, а также распродала, раздала или иным образом избавилась от всего, что здесь оставалось, и девятнадцатого числа отправляюсь в Бостон как лягушонка в коробчонке. Мне немного страшно от мысли, что я снова увижу тебя. Что, если волшебные чары рассеются как мираж на зимнем холоде Восточного побережья? О боже, надеюсь, что нет. Не знаю, как бы я пережила эти месяцы одиночества, если бы не ты.

Люблю,

Кэтрин.

Вечером за день до прибытия Кэтрин Уильям пообещал себе, что не будет предпринимать никаких поспешных шагов, о которых кто-нибудь из них впоследствии мог бы пожалеть. Он сказал Мэттью, что не в состоянии оценить, до какой глубины дошли её чувства к нему, ведь она всё ещё находилась под впечатлением от смерти мужа.

– Не говори глупостей! – воскликнул Мэттью. – Ты влюбился, так признай, что это факт.

Но увидев Кэтрин на вокзальной платформе, Уильям – от радости видеть её лицо – забыл все свои страхи. Он продрался к ней через толпу пассажиров на перроне и обнял её так крепко, что она не могла вздохнуть.

– Добро пожаловать домой, Кэтрин!

Уильям хотел поцеловать её, но она отстранилась. Он удивился.

– Уильям, по-моему, ты ещё не знаком с моими родителями.

В тот вечер он отобедал с её семьёй и в дальнейшем встречался с Кэтрин каждый раз, когда ему удавалось сбежать от банковской рутины или теннисной ракетки Мэттью. После того как Мэттью познакомился с Кэтрин, он предложил Уильяму все свои золотые акции в обмен на неё.

– Я никогда не продаю ниже настоящей цены.

– Тогда, прошу, скажи, – потребовал Мэттью, – где можно найти такую же драгоценность, как Кэтрин?

– В отделе по ликвидациям, где же ещё! – ответил Уильям.

– Быстро обращай её в свой актив, Уильям, поскольку, если ты будешь тянуть, это сделаю я, обещаю.

Общие потери банка «Каин и Кэббот» составили в 1929 году более семи миллионов долларов, что представляло собой среднюю цифру по стране для банков подобного уровня. Многие вообще разорились, и Уильям вынужден был в течение всего 1930 года проводить ограниченные операции с акциями, что сильно затрудняло его деятельность.

Когда президентом США был избран Франклин Рузвельт, он пришёл к власти под лозунгами спасения, восстановления и реформ, и Уильям поначалу боялся, что «Новый курс» не сулит больших выгод банку «Каин и Кэббот». Бизнес восстанавливался медленно, и Уильям, расширяя свою деятельность, должен был с исключительным тщанием планировать каждый свой шаг.

Тем временем Тони Симмонс, который всё ещё возглавлял лондонский филиал, расширил сферу деятельности и принёс «Каин и Кэббот» значительную прибыль за два первых года своего пребывания в должности. Его результаты выглядели особенно разительно на фоне результатов Уильяма, который за тот же период едва смог выйти без убытков.

Во второй половине 1932 года Алан Ллойд вызвал Тони Симмонса в Бостон, чтобы тот выступил на совете директоров с подробным отчётом о работе лондонского филиала банка. По приезде Тони сразу же объявил о своём намерении баллотироваться в председатели совета директоров, когда Алан Ллойд уйдёт на пенсию через пятнадцать месяцев. Уильяма такое заявление застало врасплох, он ведь сбросил со счетов шансы Симмонса, когда тот, несколько подпортив себе репутацию, скрылся в туманном Лондоне. Теперь Уильяму казалось несправедливым, что это пятнышко на репутации было смыто не стараниями Симмонса, а просто тем фактом, что экономика Англии сохранила больше факторов роста и оказалась менее парализованной, чем американская за тот же период.

Тони вернулся в Лондон, чтобы проработать ещё один успешный год, а по возвращении в лучах славы обратился к совету с объявлением о том, что отчётность за год показала прибыль в размере более миллиона долларов – новый рекорд. Уильям вынужден был докладывать о существенно меньших успехах в течение того же периода. Внезапный возврат Тони Симмонса на место фаворита оставил Уильяму всего несколько месяцев, за которые он должен был убедить совет в том, что следует поддержать его кандидатуру. Позднее наступательный порыв его оппонента было уже не остановить.