— Добрый день, суперинтендант. Чем могу быть вам полезен?
— Кому принадлежит белый БМВ номер К 273 SCE? — спросил Дональд.
— Подождите, пожалуйста, сэр. Всего одна минута.
Дональд смотрел на машину с блондинкой за рулем, которая ехала впереди метрах в тридцати. Загорелся зеленый свет. Дженни нажала на педаль, чтобы не быть застигнутой врасплох, когда светофор загорится красным. Она проскочила вперед, когда горел желтый, и в тот же миг сержант Кренн заговорил.
— Мы установили, кому принадлежит машина, сэр, — сказал он. — Зарегистрирована на имя миссис Сюзанны Балческу, проживающей в особняке Кендаллс, Хай-стрит, Грейт-Шелфорд. В 1991 году была оштрафована на тридцать один фунт за превышение скорости в районе новостроек. Ничего другого не известно.
— Спасибо, сержант. Ваша помощь была очень кстати.
— Рад был вам помочь, сэр.
Дональд положил трубку и проговорил как бы про себя:
— Зачем Розмари звонила Балческу? С кем она поддерживала связь? С ним или с ней? Может быть, с обоими?
Ни Дженни, ни я не могли ответить на этот вопрос.
— Мне кажется, надо оставить ее в покое, — сказал Дон спустя несколько секунд. — Мне надо продумать ходы, прежде чем пойти на риск и встретиться с ним или с ней. Вернемся в отель и обдумаем наш следующий ход.
— Наверное, это всего лишь совпадение, — решил я высказаться, — но, когда мы были знакомы, у Джереми был белый БМВ.
— У него был номер F 173 BRK, — сказала Дженни, — я запомнила номер, просматривая досье.
Дональд, вдруг резко повернувшись к ней лицом, сказал:
— Некоторые люди никак не могут бросить курить, другие — пить. Но есть и такие, кто предпочитает одну и ту же марку машины. Впрочем, очень многие ездят на белых БМВ, — тихо добавил он.
Мы вернулись в номер Дональда. Сразу же начав просматривать материал, связанный с профессором Балческу, он прочел нам, что писала «Таймс» о нем и о его бегстве из Румынии.
«Известность пришла к профессору Балческу, когда он был еще студентом университета в Бухаресте. Тогда он призывал к свержению правительства, которое было сформировано после всеобщих выборов. Власти с облегчением вздохнули, когда он стал учиться в Оксфордском университете, и надеялись, что больше никогда его не увидят. Однако спустя три года он вернулся в Бухарестский университет и стал преподавать политэкономию. В следующем году Балческу стал одним из руководителей студенческого бунта в поддержку Николае Чаушеску. Когда тот стал президентом, то включил его в правительство в качестве министра образования. Но Балческу скоро разочаровался в режиме, через полтора года ушел с поста министра и вернулся в университет в качестве простого преподавателя. Спустя три года он был избран профессором и заведующим кафедрой политэкономии. Недовольство политикой правительства скоро переросло у профессора Балческу в открытый протест. В 1986 году он написал серию памфлетов, высмеивающих Чаушеску и режим. Спустя несколько недель опубликовал очень едкую статью о существующей власти, был смещен со своего поста в университете и посажен под домашний арест. Группа оксфордских историков поместила в связи с этим статью в „Таймс“, но после о большом ученом ничего не было слышно в течение нескольких лет. В конце 1989 года группе студентов удалось вывезти его из Румынии, и он через Болгарию и Грецию попал, наконец, в Великобританию.
Несколько университетов хотели заполучить его, но в этой битве выиграл Кембридж, и Балческу был избран членом совета колледжа Конвил-энд-Кайюс в сентябре 1990 года. В ноябре 1991 года, после ухода на пенсию сэра Халфорда Маккея, Балческу занял профессорское кресло на кафедре восточно-европейских исследований».
Прочитав заметку, Дональд посмотрел на нас и продолжил:
— Тут есть его фото, снятое, когда он был в Греции, но оно сильно размыто, так что практически бесполезно.
Я взял вырезку и посмотрел на черно-белую фотографию. На ней был изображен бородатый мужчина средних лет, окруженный студентами. Он был похож на кого угодно, но только не на Джереми. Я нахмурился и сказал:
— Еще один тупик.
— Похоже на то, — сказал Дональд. — Особенно после того, что я узнал вчера, поговорив с его секретаршей. Она сказала, что Балческу раз в неделю, по пятницам, с десяти до одиннадцати часов утра читает студентам лекции.
— Но это не может помешать ему разговаривать с Розмари в полдень, — перебила Дженни.
— Можно я продолжу? — спросил Хакетт резко. Дженни низко опустила голову. — В двенадцать часов каждую пятницу проводит заседание кафедры, на котором должны присутствовать все преподаватели. Согласись, Дженни, было бы трудно отвечать по телефону на личный звонок и одновременно вести заседание кафедры. — Дональд повернулся ко мне. — Простите, но мы вернулись к тому, с чего начали, если только вы не вспомнили, где видели миссис Балческу.
— Вероятно, я ошибся, — покачав головой, сказал я.
Дональд и Дженни провели следующие несколько часов, повторно звоня по оставшимся семи телефонам.
— Вы помните, что сказали Розмари, когда она звонила второй раз, сэр? — сказала Дженни, хватаясь за свою догадку, как утопающий за соломинку. — «Директора сейчас нет на месте». Быть может, здесь ключ, который мы никак не можем найти.
— Возможно, — ответил Дональд. — Но для этого нам надо знать, о каком директоре шла речь. Тогда бы мы были на один шаг ближе к Джереми Александеру.
Я помню, что уже собирался уйти к себе, когда Дженни сказала:
— Интересно, сколько директоров в Великобритании, сэр?
На следующее утро за завтраком в своем номере Дональд сделал обзор проведенного расследования. Но ни у кого из нас не было ощущения, что мы приближаемся к его концу.
— Почему вы не занимаетесь миссис Балческу? — сказал я. — Возможно, именно она принимает звонки каждую пятницу в полдень, потому что только ей известно, где сейчас находится ее муж.
— Я согласен с вами. Но какую роль она при этом играет: курьера Розмари или же друга Джереми? — спросил Дональд.
— Быть может, нам надо поставить подслушивающее устройство на ее телефоне, — предложила Дженни.
Дональд, ничего не ответив, посмотрел на часы.
— Нам пора на лекцию Балческу.
— Стоит ли тратить время на эту чепуху? — спросил я. — Конечно, нам надо сосредоточить внимание на миссис Балческу.
— Вероятно, вы правы, — сказал Дональд. — Но мы не можем позволить себе оставить в расследовании хотя бы один камень неперевернутым. Поскольку следующая лекция Балческу состоится только через неделю, нам надо посетить ее и покончить с этим. В любом случае в одиннадцать часов мы будем уже свободны и попытаемся узнать, собирается ли кто-либо звонить миссис Балческу между двенадцатью и половиной первого…