Таможню прошли быстро, ведь ни тому ни другому не надо было декларировать к вывозу ничего, кроме себя. Машины подкатили к трапу сине-серебряного «Боинга-707». Сотрудники обеих компаний взошли на борт по заднему трапу. Они тоже шумно обсуждали проект амазонской дороги.
Капрал выскочил из передней машины и открыл ее заднюю дверь, чтобы два председателя могли сразу вступить на трап и зайти в передний салон самолета.
Эдуардо вышел из машины, и нигерийский водитель лихо откозырял ему.
— До свидания, сэр, — сказал он, еще раз открыв ряд огромных белых зубов.
Эдуардо ничего не ответил.
— Надеюсь, — добавил капрал, — вам удалось подписать в Нигерии хорошую сделку.
Если бы я в тот вечер не передумал, я никогда бы не узнал правды.
Я поверить не мог, что Карла спит с другим мужчиной, что она лжет, когда говорит, что любит меня.
Карла позвонила мне в кабинет, хотя я просил ее не делать этого, но, поскольку звонить домой я тоже не разрешал, у нее не было большого выбора. Как оказалось, она хотела дать мне знать, что не сможет встретиться со мной сегодня. Ей надо посетить заболевшую сестру в Фулхэме.
Я расстроился. День выдался, как обычно, напряженным, а теперь меня просили отказаться от встречи, которая могла бы сделать его сносным.
— По-моему, ты всегда не ладила с сестрой, — сказал я кислым голосом.
Она ответила не сразу.
— Давай перенесем встречу на следующий вторник в то же время, — сказал она после паузы.
— Не знаю, будет ли это удобно, — засомневался я. — Я позвоню тебе в понедельник, когда буду точнее знать свои планы.
Я положил трубку, а потом позвонил жене, чтобы сказать, что еду домой. Обычно я делал такой звонок из телефонной будки рядом с квартирой Карлы. С помощью такого приемчика я все время создавал у Элизабет впечатление, что она знает, где я нахожусь каждую минуту в течение дня.
Большинство сотрудников уже разошлись, поэтому я собрал документы, с которыми мог поработать и дома. С тех пор как новая компания взяла нас на работу шесть месяцев назад, начальство уволило только одного сотрудника — моего заместителя по департаменту финансов: руководство сочло, что я могу выполнять работу за двоих. У меня не было возможности пожаловаться, мой новый босс чрезвычайно ясно дал мне понять, что, если мне не нравятся новые условия, я вправе искать работу в любом другом месте. Возможно, я так и сделал бы, но не думал, что найдется много фирм, которые согласятся взять на работу человека, который вышел из возраста «требуется» и достиг возраста «вашу кандидатуру рассмотрят».
Я выехал с парковки и влился в плотные ряды движения часа пик. Теперь я уже жалел, что был так резок с Карлой. В конце концов, роль «другой женщины» вряд ли радовала ее. Чувство вины не исчезало, поэтому, доехав до угла Слоун-сквер, я припарковал машину и перешел на другую сторону улицы.
— Дюжину роз, — сказал я, копаясь в бумажнике.
Человек, привыкший делать деньги на любовниках, подобрал для меня, не говоря ни слова, двенадцать еще не раскрывшихся бутонов. Мой выбор не свидетельствовал о долгих размышлениях, но Карла, по крайней мере, поймет, что я пытался.
Я ехал к ее квартире в надежде, что она еще не ушла и, возможно, у нас будет время выпить чего-нибудь. Потом я вспомнил, что позвонил жене и сказал, что еду домой. Несколько минут опоздания могли бы быть оправданы уличными пробками, но даже короткую задержку на выпивку они прикрыть не могли.
Когда я прибыл к дому Карлы, то столкнулся с обычной проблемой поиска места для парковки, но все-таки нашел пустое место — как раз для «ровера» — напротив газетного киоска. Я остановился и хотел сдать задом, как вдруг увидел мужчину, выходящего из ее подъезда. Я бы не обратил на него внимания, если бы через секунду за ним не вышла Карла. Она стояла в дверном проеме в легком синем халатике. Она наклонилась и поцеловала уезжающего визитера отнюдь не сестринским поцелуем. Когда она закрыла дверь, я повернул за угол и встал во втором ряду.
В зеркало заднего вида я видел, как мужчина перешел улицу и направился к газетному киоску, а через несколько секунд появился вновь с вечерней газетой. Он подошел к своему автомобилю — синему БМВ — остановился, чтобы взять квитанцию на штраф за неправильную парковку и, похоже, выругался. Интересно, какое время простоял здесь его БМВ? Я даже подумал, а не было ли его в квартире Карлы, когда она звонила мне и просила не появляться.
Человек сел в машину, пристегнул ремень, зажег сигарету и уехал. Я встал на его место в качестве частичной компенсации за мою женщину, но не считал это достаточным возмещением. Я посмотрел по сторонам, как делаю всегда, когда выхожу из машины, и пошел к ее подъезду. Было уже темно, и на меня никто не обратил внимания. Я нажал кнопку звонка с надписью «Мурленд».
Когда дверь открылась, меня встретила широчайшая улыбка, которая тут же сменилась нахмуренными бровями, за которыми опять последовала широкая улыбка. Первая улыбка, должно быть, предназначалась человеку из БМВ. Я стоял и смотрел в синие глаза, которые пленили меня так много месяцев назад. Несмотря на улыбку, глаза Карлы теперь излучали холодность, которой я раньше не замечал.
Она повернулась, открыла дверь шире и впустила меня в свою квартиру. Я заметил, что под халатиком на ней было надето красное белье, которое я подарил ей на Рождество. Войдя в квартиру, я внимательно осмотрел комнату, которую и так хорошо знал. На стеклянном столе я обнаружил пустую кофейную кружку со Снупи, из которой обычно пил я. Рядом с ней стояла кружка Карлы, тоже пустая, и дюжина роз в вазе. Бутоны только начинали распускаться.
Я всегда быстро завожусь, а при виде роз уже не мог сдерживать свой гнев.
— Кто этот человек, который только что ушел от тебя? — спросил я.
— Страховой агент, — ответила она, убирая чашки со стола.
— И что же он страхует? — спросил я. — Твою половую жизнь?
— Почему ты сразу решил, что это мой любовник? — повысила она голос.
— И ты всегда в белье пьешь кофе со страховыми агентами? Черт подери, в подаренном мною белье!
— Я пью кофе с теми, с кем хочу, черт побери, — ответила Карла, — и ношу белье, которое хочу, особенно тогда, когда ты едешь домой к жене.
— Но я же хотел заехать к тебе…
— А затем вернуться к жене. Да и потом, ты же все время говоришь мне, чтобы я вела собственную жизнь и не надеялась только на тебя, — добавила она. Этим аргументом Карла пользовалась всегда, когда ей надо было что-то скрыть.
— Ты же знаешь, это все довольно непросто.
— Я знаю, что для тебя очень просто залезть ко мне в постель, когда тебе этого захочется. Это все, на что я гожусь, не так ли?
— Это несправедливо.
— Несправедливо? Разве сегодня ты не рассчитывал приехать ко мне в шесть, чтобы быть дома в семь — как раз вовремя, чтобы поужинать с Элизабет?