Его выступление продолжалось два с половиной часа — меньше, чем я ожидал. Судья предложил сделать перерыв и просил всех вернуться на свои места в два десять.
После обеда сэр Хэмфри вызвал своего первого свидетеля, детектива Симмонса. Симмонс продемонстрировал свой профессионализм, подробно рассказав о том, как он нашел тело и как позднее с помощью двух свидетелей и штрафной квитанции выследил Мензиса. К тому времени, когда сэр Хэмфри сел, никто из присутствующих в зале не сомневался в том, что Симмонс арестовал того, кого было надо.
Защитник Мензиса встал, чтобы провести перекрестный допрос детектива. Королевский адвокат Роберт Скотт представлял собой полную противоположность сэру Хэмфри — невысокий, толстый, с кустистыми бровями. Он говорил медленно и монотонно. Я с радостью заметил, что один из присяжных с трудом пытается не заснуть.
В течение следующих двадцати минут Скотт упорно возвращался к показаниям Симмонса, но не смог выжать из них ничего существенного.
Следующим свидетелем был судебный патологоанатом доктор Энтони Моллинс, который после ответов на предварительные вопросы о его профессиональной деятельности стал отвечать сэру Хэмфри и удивил всех. Моллинс проинформировал суд, что найдены неоспоримые доказательства: мисс Мурленд незадолго до смерти вступала в половой контакт.
— Почему вы так в этом уверены, доктор Моллинс?
— Потому что я нашел следы крови третьей группы на верхней части бедра покойной, а у самой мисс Мурленд — первая группа. Я также обнаружил следы семенной жидкости на белье, которое было на ней в момент смерти.
— Как часто встречаются эти группы крови? — спросил сэр Хэмфри.
— Первая группа встречается довольно часто, — сообщил доктор Моллинс, — а третья группа — довольно редкая.
— А что вы можете сказать о причинах ее смерти? — спросил сэр Хэмфри.
— Удар или удары по голове, которые вызвали перелом челюсти и повреждения в основании черепа; они могли быть нанесены каким-то тупым предметом.
Мне так захотелось встать и воскликнуть: «Я знаю, каким!», но тут сэр Хэмфри сказал:
— Благодарю вас, доктор Моллинс. Вопросов больше нет. Пожалуйста, оставайтесь на месте.
Мистер Скотт обошелся с доктором гораздо более уважительно, чем с инспектором Симмонсом, хотя Моллинс и был свидетелем обвинения.
— Могли ли повреждения задней части головы мисс Мурленд быть вызваны падением навзничь? — спросил он.
— Такое возможно, — согласился он. — Но это не объясняет перелома челюсти.
Адвокат проигнорировал комментарий и продолжил:
— Какой процент населения Англии имеет третью группу крови?
— Примерно пять-шесть процентов, — прикинул доктор.
— Два с половиной миллиона человек, — сообщил мистер Скотт и подождал, чтобы цифры были усвоены. Затем он сменил тему.
Как бы адвокат ни старался, он не смог заставить Моллинса изменить свои показания относительно времени смерти или факта полового сношения, имевшего место примерно в то время, когда его клиент был у Карлы.
Когда мистер Скотт сел, судья спросил сэра Хэмфри, нет ли у того желания задать дополнительные вопросы.
— Есть, милорд. Доктор Моллинс, вы сказали суду, что у мисс Мурленд была сломана челюсть и имелись повреждения черепа в области затылка. Могли ли они возникнуть от падения на тупой предмет после того, как челюсть была сломана?
— Должен выразить протест, милорд, — сказал мистер Скотт с нехарактерной для него поспешностью. — Это наводящий вопрос.
Судья Бьюкенен подался всем корпусов вперед и посмотрел на доктора:
— Согласен, мистер Скотт, но я хотел бы знать, нашел ли доктор Моллинс кровь первой группы, группы мисс Мурленд, на других предметах в комнате?
— Да, милорд, — ответил доктор. — На стеклянной крышке стола в центре комнаты.
— Благодарю вас, мистер Моллинс, — сказал сэр Хэмфри. — Вопросов больше нет.
Следующей свидетельницей обвинения была миссис Рита Джонсон, дама, которая утверждала, что видела все.
— Миссис Джонсон, вы видели вечером седьмого апреля, как из подъезда, где жила мисс Мурленд, выходил мужчина? — спросил Хэмфри.
— Да, видела.
— В какое время это было?
— После шести.
— Пожалуйста, расскажите суду, что было дальше?
— Он перешел на ту сторону улицы, забрал штрафную квитанцию, сел в машину и уехал.
— Этот человек присутствует сегодня в суде?
— Да, — уверенно сказала она и показала на Мензиса, который затряс головой.
— Вопросов больше нет.
Мистер Скотт опять медленно поднялся.
— А в машину какой марки он сел?
— Я не очень разбираюсь в этом, — сказала миссис Джонсон, — но, по-моему, это была БМВ.
— Не «ровер», как вы сказали полицейским на следующее утро?
Свидетельница не ответила.
— И вы своими глазами видели, как этот человек взял штрафную квитанцию? — спросил мистер Скотт.
— Что-то в этом роде, сэр, но все это случилось так быстро…
— В этом нет сомнений, — сказал мистер Скотт. — Я бы вообще предположил, что все случилось настолько быстро, что вы перепутали и машину, и мужчину.
— Нет, сэр, — ответила она, но уже не так уверенно, как говорила перед этим.
Сэр Хэмфри не стал задавать миссис Джонсон дополнительных вопросов. Я понял, он хотел, чтобы ее слова забылись как можно быстрее. А пока она покинула ложу для свидетелей, и все в суде серьезно засомневались в точности ее показаний.
Приходящая домработница Карлы Мария Люсия была куда более убедительной. Она безоговорочно подтвердила, что видела Мензиса в комнате около пяти часов того самого вечера. Правда, она призналась, что никогда не видела его до того дня.
— Но ведь вы обычно приходите по утрам, не так ли? — спросил сэр Хэмфри.
— Да, — ответила она, — но по четвергам она берет работу домой и приходит пораньше, чтобы мне было удобно зайти и взять жалованье за неделю.
— И как мисс Мурленд была одета в тот вечер? — спросил сэр Хэмфри.
— Она была в своем синем халатике, — ответила домработница.
— Она так всегда одевается по четвергам?
— Нет, сэр, но мне показалось, что она собирается принять ванну.
— Когда вы уходили из квартиры, она была с мистером Мензисом?
— Да, сэр.
— А вы помните, что еще было на ней в тот вечер?
— Да, сэр. Под халатиком у нее было красное белье.
Подаренное мной белье было должным образом предъявлено, и Мария Люсия опознала его. В этот момент я вперил свой взгляд в свидетельницу, но она не узнала меня. Я возблагодарил всех богов в Пантеоне за то, что никогда не приходил к Карле по утрам.