— Безупречно, — ответил его жена, даже не пытаясь измерить какой-то из этих ковров.
— Рад, что мы пришли к единому мнению, — заметил Рэй Кендэлл-Хьюм. — Но который из них, дорогая? В приглушенных красно-синих тонах или яркий желто-оранжевый?
— Желто-оранжевый, — выпалила Мелоди, не раздумывая. — Мне нравятся эти птицы с ярким оперением по краям ковра.
Кристоферу показалось, что торговец при этих словах вздрогнул.
— Ну что ж, теперь осталось только сойтись в цене, — сказал Кендэлл-Хьюм. — Тебе лучше присесть, милая, это займет какое-то время.
— Надеюсь, нет, — ответила миссис Кендэлл-Хьюм, всем своим видом показывая, что она не намерена садиться.
Робертсы по-прежнему хранили молчание.
— К сожалению, сэр, — начал торговец, — ваша жена выбрала один из самых замечательных ковров в нашей коллекции. Боюсь, здесь не о чем торговаться по части цены.
— Ну и сколько? — спросил Кендэлл-Хьюм.
— Видите ли, сэр, этот ковер ткали в поселке Демирджи, в провинции Измир, более сотни ткачих, и на то, чтобы завершить эту работу, у них ушло больше года.
— Хватит молоть ерунду, — ответил Кендэлл-Хьюм, подмигнув Кристоферу. — Просто скажите, сколько вы надеетесь получить от меня.
— Считаю своим долгом заметить, сэр, что этот ковер вообще не должен был здесь быть, — жалобно проговорил турок. — Его ткали специально для одного арабского принца, который не смог завершить сделку из-за резкого падения цен на нефть.
— Но он же договорился предварительно о цене?
— Я не могу назвать точную сумму, сэр. Мне неудобно даже упоминать об этом.
— А мне удобно! — заявил Кендэлл-Хьюм. — Ну, давайте: какая была цена? — настаивал он.
— В какой валюте вам удобней расплачиваться? — поинтересовался турок.
— В фунтах.
Торговец вытащил из кармана пиджака мини-калькулятор, набрал там несколько цифр, после чего грустно посмотрел на Кендэлл-Хьюма.
Кристофер и Маргарет оставались все так же безмолвны, словно школьники, опасающиеся, что учитель может задать им вопрос, ответа на который они не знают.
— Ну, давайте-давайте, на сколько вы надеетесь меня нагреть?
— Думаю, вы будете просто шокированы, сэр, — осторожно заметил продавец.
— Ну так сколько? — повторил Кендэлл-Хьюм, начиная терять терпение.
— Двадцать пять тысяч.
— Фунтов?
— Фунтов.
— Вы, должно быть, шутите, — сказал Кендэлл-Хьюм, обошел вокруг ковра и остановился рядом с Маргарет. — Сейчас вы поймете, почему меня считают подлинным проклятием автоторговли на всем востоке Англии, — шепнул он ей. — Больше пятнадцати тысяч я за этот ковер не дам, — заявил Кендэлл-Хьюм, вновь обращаясь к торговцу. — Даже если от этого будет зависеть моя жизнь.
— Тогда, боюсь, вы напрасно потратили свое время, сэр, — ответил турок. — Это ковер предназначен для истинных ценителей. Может, мадам все же предпочтет красно-синий?
— Разумеется, нет, — сказал Кендэлл-Хьюм. — Цвета какие-то блеклые. Вы что, не видите? Наверное, он слишком долго провисел у вас в окне, вот солнце и оставило свой след. Нет, придется вам пересмотреть цену, если вы хотите, чтобы этот желто-оранжевый ковер нашел себе пристанище в доме истинного знатока.
Торговец вздохнул, а его пальцы вновь забегали по кнопкам калькулятора.
Все время, пока шла торговля, Мелоди выглядела совершенно безучастной: она лишь время от времени смотрела в окно на залив.
— Я никак не могу сбавить цену ниже двадцати трех тысяч фунтов.
— Восемнадцать тысяч — это потолок, — сказал на это Кендэлл-Хьюм, — восемнадцать тысяч и не пенни больше.
Робертсы наблюдали, как торговец набрал эти цифры на своем калькуляторе.
— Но это даже не покроет моих собственных расходов на приобретение ковра, — с тоской в голосе сказал он, глядя на маленькие мерцающие цифры.
— Вы пытаетесь дожать меня, смотрите, не переусердствуйте. Девятнадцать тысяч, — предложил Кендэлл-Хьюм. — И это мое последнее слово.
— Двадцать тысяч — минимальная цена, на которую я могу согласиться, — ответил продавец. — Это почти даром, клянусь могилой моей матери.
Кендэлл-Хьюм достал бумажник и положил его на стол.
— Девятнадцать тысяч фунтов стерлингов, и считайте, что сделка состоялась, — заявил он.
— Но как же я буду кормить своих детей? — спросил продавец, воздев руки над головой.
— Так же, как я кормлю своих, — рассмеялся Кендэлл-Хьюм. — За счет прибыли от честных сделок.
Торговец помедлил, как бы взвешивая все за и против, затем сказал:
— Я не могу на это пойти, сэр. Извините. Давайте мы покажем вам какие-то другие ковры.
Помощники, как по команде сделали шаг вперед.
— Нет, я хочу именно этот ковер, — заявил Кендэлл-Хьюм. — Давай не будем ссориться из-за какой-то тысячи фунтов, приятель.
— Послушайте, мадам, — сказал продавец, поворачиваясь к миссис Кендэлл-Хьюм. — Моя семья умерла бы с голода, если мы имели дело только с такими клиентами, как ваш муж.
— Ладно, получите свои двадцать тысяч. Но только при одном условии.
— Каком условии?
— В квитанции должно быть написано, что покупка обошлась мне в десять тысяч фунтов. Иначе все, что я выгадал, мне придется выплатить в виде таможенного сбора.
Торговец низко поклонился, как бы давая понять, что не видит в подобной просьбе ничего необычного. Мистер Кендэлл-Хьюм открыл бумажник и извлек оттуда десять тысяч фунтов дорожными чеками и еще десять тысяч фунтов наличными.
— Как видите, — ухмыльнулся он, — я был готов к сделке. — Кендэлл-Хьюм вытащил еще пять тысяч фунтов и, помахав ими перед носом у торговца, добавил: — И я готов был заплатить больше.
Торговец пожал плечами:
— Вести с вами дело непросто, сэр. Но сделка уже заключена, и вы не услышите от меня ни слова жалобы.
Огромный ковер свернули и упаковали. Оформили квитанцию об уплате десяти тысяч фунтов, пока покупатель расплачивался дорожными чеками и наличными.
За все эти двадцать минут Робертсы не проронили ни слова. Глядя, как наличность переходит из рук в руки, Маргарет подумала, что они с мужем и за год не зарабатывают таких денег.
— Ну, пора возвращаться на яхту, — сказал Кендэлл-Хьюм. — Давайте присоединяйтесь к нам за ланчем, если быстро выберете ковер.
— Спасибо, — ответили Робертсы в унисон.
Они подождали, пока Кендэлл-Хьюмы и два помощника, несущие следом за ними желто-оранжевый ковер, исчезнут из виду, поблагодарили продавца за кофе и тоже направились к выходу.