Несмотря на то что нервы были напряжены до предела, собеседование я прошла успешно и даже получила похвалу от экзаменаторов за свой доклад по истории искусств, хотя при этом было замечено, что моя практическая работа не отличается таким же высоким качеством.
Через месяц я нашла в своей студенческой комнате конверт с обратным адресом Слейда и, вскрыв его, достала письмо, которое начиналось:
Уважаемая мисс Росс, с огорчением сообщаем вам…
Затраченный на подготовку труд помог мне лишь выплыть на выпускных экзаменах в университете и получить диплом с отличием. Но Англия была все так же далека от меня.
Отчаявшись, я позвонила в верховный комиссариат Англии и попросила соединить меня с атташе по найму рабочей силы. К телефону подошла дама и сообщила, что с такой квалификацией мне может быть предложено несколько преподавательских мест при условии, если я подпишу контракт на три года и смогу сама оплатить проезд. «Хорошенькое дельце, — мелькнуло у меня в голове, — при всем при том, что я не в состоянии позволить себе поездку до Сиднея, не говоря уже о Великобритании». К тому же я чувствовала, что в Англии мне потребуется пробыть не меньше месяца, прежде чем я смогу отыскать следы Гая Фрэнсиса Трентама.
«Из других рабочих мест, — объяснила мне дама, когда я позвонила во второй раз, — в наличии имеются только такие, которые относятся к так называемой сфере „работорговли“. Они включают места в отелях, больницах и домах престарелых, где в течение года вам фактически ничего не платят, вычитая за проезд в Англию и обратно». По-прежнему не имея планов в отношении какой-то конкретной карьеры и понимая, что это единственный шанс оказаться в Англии и найти хоть какие-то родственные связи, я пришла в отдел найма рабочей силы и поставила свою подпись на выделенной пунктиром строчке. Не зная подлинных причин моего стремления в Англию, большинство моих друзей по университету решили, что я спятила.
Пароход, на котором мы отплыли в Саутгемптон, должно быть, не намного отличался от того, на котором первые переселенцы прибыли в Австралию сто семьдесят лет назад. В каюте величиной не больше моей комнаты в университетском общежитии помещалось три таких «рабыни», как я, и, стоило пароходу немного накрениться, как Пэм и Морин оказывались на моей койке. Все мы подписали контракт на работу в отеле «Мелроз», который, по нашим предположениям, должен был находиться в центре Лондона. После шестинедельного путешествия на причале нас встретил разбитый армейский грузовик, на котором мы прибыли в столицу к ступенькам отеля «Мелроз».
Экономка выделила нам жилье, и я вновь оказалась в компании с Пэм и Морин. Комната, как ни странно, была примерно такого же размера, как и каюта на пароходе, где мы промучились полтора месяца. Но теперь, по крайней мере, мы не падали неожиданно друг на друга.
Прошло две недели, прежде чем у меня появилось достаточно времени, чтобы сходить на почту в Кенсингтоне и проверить телефонный справочник Лондона. Фамилии Трентам в нем не было.
— Есть еще изъятые из справочника номера, — пояснила девушка за стойкой. — Но это означает, что они все равно не ответят на ваш звонок.
— Или Трентам вообще не живет в Лондоне, — сказала я и решила, что единственной моей надеждой остался музей полка.
Я считала, что мне приходилось много работать в университете Мельбурна, но то, что от нас требовали в отеле «Мелроз», могло бы поставить на колени даже побывавшего в бою солдата. И все же я решила не сдаваться, особенно после того, как это сделали Пэм и Морин, быстренько истребовавшие телеграммой деньги у родителей и вернувшиеся в Австралию первым попавшимся пароходом. Это означало, что, по крайней мере до прибытия следующего судна с живым товаром, комната будет находиться в моем распоряжении. Честно говоря, мне тоже хотелось собрать чемодан и отправиться вместе с ними, но в Австралии у меня не было ни единой живой души, у кого я могла бы попросить больше десяти фунтов.
В свой первый полный выходной день я села на поезд и отправилась в Хьюнслоу. На конечной станции билетер указал мне направление к складам полка фузилеров, где теперь находился музей. Пройдя примерно милю пешком, я наконец оказалась у здания, которое искала. В нем, похоже, не было ни души, кроме единственного смотрителя, одетого в хаки с тремя полосками на каждом рукаве и дремавшего за перегородкой. Чтобы не смущать его, я постаралась издать побольше шума при своем приближении.
— Могу ли я помочь вам, молодая леди? — спросил он, протирая глаза.
— Надеюсь.
— Вы из Австралии?
— А что, это так заметно?
— Я воевал вместе с вашими ребятами в Северной Африке, — объяснил он. — Чертовски хорошие солдаты, скажу я вам. Так чем могу служить?
— Я писала вам из Мельбурна, — сказала я, показывая ему рукописную копию письма. — По поводу обладателя этой медали, — я сняла с себя крест и отдала ему. — Его зовут Гай Фрэнсис Трентам.
— Малый Военный крест, — безошибочно определил сержант, взяв медаль в руки. — Гай Фрэнсис Трентам, говорите?
— Совершенно верно.
— Хорошо. Давайте поищем его в знаменитой книге за 1914–1918 годы, да?
Я кивнула.
Он подошел к массивной книжной полке с тяжелыми томами и взял книгу в кожаном переплете, над которой тут же взвилось облако пыли, стоило ему только положить ее на стойку. На обложке стояли тисненные золотом слова: «Королевские фузилеры. Награды. 1914–1918 гг».
— Посмотрим списки тех, кого нет в живых, — сказал он, принимаясь переворачивать страницы. Нетерпение мое возрастало.
— Вот тот, кого мы ищем, — воскликнул он наконец. — Гай Фрэнсис Трентам. — И повернул книгу так, чтобы я тоже могла видеть запись. Но я была настолько взволнована, что не сразу смогла начать воспринимать смысл написанного.
Выписка из приказа на капитана Трентама занимала двадцать две строки, и мне пришлось попросить разрешения переписать ее дословно.
— Конечно, мисс, — сказал сержант. — Проходите, пожалуйста.
Он дал мне большой лист линованной бумаги с толстым армейским карандашом, и я начала переписывать:
Утром 18 июля 1918 года капитан Гай Трентам из второго батальона королевских фузилеров повел роту в атаку на позиции противника. Уничтожив в ходе атаки нескольких германских солдат, он достиг окопов врага, где собственноручно подавил еще целое подразделение противника. Продолжая преследование двоих германских солдат, капитан Трентам настиг их в прилегающем лесу и уничтожил. В тот же вечер, действуя в окружении, он спас жизнь двоим своим подчиненным, рядовому Т. Прескотту и капралу Ч. Трумперу, которые отбились от своих и прятались в близлежащей церкви. С наступлением темноты он вывел их через открытую местность к своим позициям под непрерывным обстрелом со стороны противника.
В нескольких шагах от своих позиций шальная германская пуля настигла рядового Прескотта. Капитану Трентаму, несмотря на сильный огонь противника, удалось остаться в живых.