Отдав распоряжение полковому секретарю направить Трумперу два билета на ежегодный ужин с танцами, я больше не вспоминал о нем до тех пор, пока не увидел его сидевшим на ужине за сержантским столом в обществе чрезвычайно привлекательной девушки. Но он почему-то весь вечер уделял внимание не ей, а какой-то особе, которая до этого сидела недалеко от меня за почетным столом и чье имя я не смог расслышать. Когда адьютант пригласил Элизабет, я воспользовался предоставленной мне свободой и, прошагав через весь зал, чтобы привлечь к себе внимание, склонился в поклоне перед спутницей Трумпера, приглашая ее на танец. Ее звали, как выяснилось, мисс Сэлмон, и танцевала она отнюдь не хуже офицерских жен. К тому же была умна и отличалась веселым нравом. Я просто не мог представить себе, о чем думает Трумпер, и, если бы это не считалось неприличным, то обязательно бы сказал ему об этом.
После того как танец закончился, я представил мисс Сэлмон Элизабет, которая, похоже, тоже пришла в восторг от нее. Позднее супруга рассказала мне, что девушка была обручена с капитаном Трентамом, который в настоящее время проходит службу в Индии. Трентам, Трентам… Я вспомнил, что в батальоне был молодой офицер с такой фамилией, награжденный Военным крестом на Марне, но было что-то еще, чего я не мог так сразу припомнить. «Бедная девушка», — подумал я, потому что Элизабет тоже пришлось пройти со мной через такое же испытание во время моей службы в Афганистане в 1882 году. Проклятые афганцы лишили меня глаза и чуть было не отняли единственную любимую женщину всей моей жизни. Тем не менее это дурной тон — жениться, когда ты еще не капитан, или после того, как ты уже майор.
По пути домой Элизабет предупредила меня о том, что она пригласила мисс Сэлмон и Трумпера посетить Джилстон-роуд следующим утром.
— С какой целью? — спросил я.
— Похоже, что у них есть для тебя предложение.
На следующий день они прибыли в наш маленький домик на Трегунтер-роуд еще до того, как часы деда перестали отбивать одиннадцать. Я усадил их в гостиной и поинтересовался у Трумпера: «Так, о чем пойдет речь, сержант?» Ответа от него я не дождался, так как за них двоих говорила мисс Сэлмон. Без лишних слов она изложила доводы в пользу моего присоединения к их маленькому делу — не в качестве служащего, конечно, — с зарплатой сто фунтов в год. Хотя я не посчитал предложение вполне уместным, но все же был польщен их доверием и пообещал тщательно все обдумать. Я сказал, что сообщу нм о своем решении письмом в ближайшее время.
Элизабет полностью согласилась с моими соображениями, но посоветовала хотя бы провести небольшую «рекогносцировку», прежде чем отклонять их предложение.
В течение следующей недели я каждый рабочий день старался находиться где-нибудь поблизости от Челси-террас 147. Довольно часто я сидел на скамейке напротив магазина, откуда, оставаясь незамеченным, мог наблюдать за тем, как у них шли дела. Свои наблюдения я проводил в разное время дня. Иногда я появлялся утром к открытию магазина, в другой раз приходил в самый разгар торговли, а затем — где-нибудь во второй половине дня. Однажды я даже обнаружил, что они были закрыты целый день, и вскоре мне стало ясно, что сержант Трумпер не относился к тем, кто работает «от и до», поскольку его магазин чаще всего закрывался последним в ряду.
Не буду скрывать, что как Трумпер, так и мисс Сэлмон произвели на меня самое благоприятное впечатление. «Редкостная пара», — сказал я Элизабет после своего окончательного визита к ним.
Несколько недель назад ко мне обращался хранитель Британского военного музея с предложением войти в состав их совета, и больше никто, кроме Трумпера, не предлагал мне никакого другого дела со времени моего выхода в отставку в прошлом году. Поскольку хранитель музея никак не обмолвился об оплате, я решил, что таковой не будет, и, судя по последним бумагам совета музея, которые они прислали мне на просмотр, мне стало ясно, что это занятие не потребует от меня больше одного часа в неделю.
После долгих раздумий, разговора с мисс Дафни Гаркорт-Браун и подстегивающих взглядов Элизабет, которая не хотела видеть меня целыми днями болтающимся дома, я послал мисс Сэлмон записку с извещением о том, что отныне я их человек.
Уже следующим утром мне стало предельно ясно, во что я впутался, ибо вышеозначенная леди вновь появилась на Трегунтер-роуд для того, чтобы проинструктировать меня по поводу моего первого задания. И делала она это не хуже любого штабного офицера, который когда-либо находился под моим командованием.
Бекки — она велела прекратить называть ее «мисс Сэлмон» теперь, когда мы были партнерами, — сказала, чтобы я относился к нашему первому визиту к «Чайлду» на Флит-стрит, как к «сухому плаванью», поскольку настоящий заплыв она хотела устроить лишь на следующей неделе. Именно тогда мы должны были «сорвать приз». Она пользовалась такими выражениями, которые иногда ввергали меня в смятение.
Могу сказать, что в то утро я подошел к банку в холодном поту и, по правде говоря, чуть было не ретировался с переднего края еще до того, как поступила команда: «В атаку». Клянусь, что, если бы не пара молодых лиц, с надеждой ожидавших меня возле банка, я мог бы отменить всю кампанию.
Что ж, несмотря на мои дурные предчувствия, мы вышли из банка, успешно завершив свой первый налет менее чем за час. И думаю, могу смело заявить, ничуть не покривив душой, что я не подвел свою сторону. Это не значит, что я был высокого мнения о Хадлоу, который сразу показался мне странным малым, хотя «Бизоны» никогда не считались первоклассной частью. Более того, этому типу никогда не приходилось смотреть в глаза противнику, что, по моему мнению, сразу характеризует человека.
С этого момента я держал деятельность Трумпера под пристальным наблюдением, настаивая на еженедельных встречах в магазине, чтобы находиться в курсе всего происходящего там. Мне даже удавалось иногда подать тот или иной совет или высказать свое одобрение. Ведь человек не любит получать вознаграждение, если он не чувствует, что несет свою долю тяжести.
Вначале все пошло как по маслу. Затем в конце июня 1920 года Трумпер попросил о личной встрече. Мне было известно, что он присмотрел другое заведение на Челси-террас, приобретение которого потребовало бы дополнительного кредита, и об этом, по моим предположениям, должна была пойти речь на встрече.
Я согласился встретиться с Трумпером у него на квартире, поскольку всякий раз, когда я приглашал его в клуб или в свой дом, он чувствовал себя стесненно. Обнаружив его в тот вечер в расстроенных чувствах, я решил, что это связано с одним из трех наших магазинов, но он заверил меня, что дело не в них.
— Тогда выбросьте это из головы, Трумпер, — сказал я.
— Если честно, то это не так просто, сэр, — ответил он, и мне осталось только ждать, когда он успокоится и выложит то, что было у него на сердце.
— Это Бекки, сэр, — пробормотал он наконец.
— Первоклассная девушка, — заверил я его.
— Да, сэр, я согласен. Но боюсь, что она беременна.
Признаюсь, что я уже слышал эту новость несколько дней назад от самой Бекки, но поскольку обещал ей не говорить об этом никому, включая и Чарли, то мне пришлось изобразить удивление. Хотя времена теперь были другие, я знал, что Бекки воспитывалась в строгих правилах и в любом случае не могла относиться к девицам определенного сорта, если вы понимаете, что я имею в виду.