– Как поживает Сара? Она тоже едет с вами кататься под парусом у Верджинс-Гирдл? [94]
Расти посмотрел на парк на противоположной стороне улицы и снова повернулся к Рубенштейну:
– Нет-нет, Сара уехала на девяносто дней спасать Сомали.
Рубенштейн смутился, а не удивился. Он хотел что-то сказать, но, увидев выражение лица Макинтайра, осекся. Лучше оставить его в покое.
В конце парка они свернули к Тайм-Уорнеровскому центру, где собирались по-холостяцки пообедать. Телевизор в вестибюле транслировал канал Си-эн-эн.
– Поглядите-ка, – Рубенштейн подошел к экрану, – президент дает пресс-конференцию.
Рядом с телевизором слова президента были хорошо слышны:
– …Тогда будет ясно, какое из ничем не подкрепленных утверждений следует принять во внимание. А пока генеральный прокурор разбирается в этом вопросе, хочу заявить, что нам повезло, что у нас на государственной службе находится такой человек, как Генри Конрад. Его программа перестройки в корне изменит структуру армии и сэкономит налогоплательщикам миллиарды долларов. Он способствовал восстановлению отношений с нашими естественными союзниками по всему миру. Это стало с особенной очевидностью ясно после Азиатско-Тихоокеанского саммита, который состоялся в Сантьяго в Чили. Какой была вторая часть вашего вопроса?
– Невероятно, – пробормотал Макинтайр.
– Лучший министр из всех, кого мы имели, – усмехнулся Рубенштейн.
– Интересно, здесь подают «Балвени»? – поинтересовался Брайан Дуглас, проходя мимо телевизора в ресторан.
Президент продолжал говорить.
Макинтайр посмотрел на Центральный парк, на голые ветки деревьев и подумал о Кейт и Абдулле, обо всех, кто безвременно ушел из жизни. И пообещал себе, что отомстит.