Book.

— Я обследую проход. А вы, наверное, займетесь надписями?

Питер кивнул головой, но к этому времени Патрика уже давно и след простыл. Француз был занят прокладыванием длинного кабеля и, видимо, уже собирался подключать эхолот. Итак, Питер занялся стенами. Почти сразу он заметил, что различными были не только почерки, но и усердие художников. Некоторые надписи были нечеткими и смазанными, другие — словно нанесенными по трафарету. Рисунки были выполнены несколькими цветами: черным, темно-коричневым и красным (где-то ярче, где-то бледнее). Похоже, это были натуральные краски и уголь, которыми рисовали и первобытные люди. Правда, пещерные люди не знали ни латыни, ни иудейского. Питер принялся картографировать стены пещеры. Вдоль стены он аккуратно вбил колышки в землю, соблюдая расстояние, и натянул на них шнур. Эти равные отрезки стены он стал фотографировать, делая одновременно записи в своем блокноте.

Когда Питер дошел до стилизованной розы, то невольно остановился. Ее контур был черным, а сам цветок — раскрашен красной краской. За внешним кругом из восьми лепестков следовал внутренний, состоящий из пяти лепестков поменьше. В самом центре цветка располагалось сердце, посреди которого был католический крест. Под изображением было несколько строк на латыни. Судя по тому, что подпись располагалась точно под розой, Питер сделал вывод, что они взаимосвязаны.

Питер подошел ближе к рисунку и замерил букву под цветком, чтобы сравнить ее с такой же буквой из другого отрывка на стене. Но тут из дальней части пещеры послышались ругательства. Питер пошел к Патрику и увидел его склоненным над эхолотом. Он сверял показания прибора с инструкцией, лежащей на полу.

— He можете совладать с прибором?

— Уж не хотите ли вы предложить мне созвониться со службой технической поддержки? — пробубнил Патрик.

— Что случилось?

— Если в Женеве принято сорить деньгами, то по крайнем мере можно было бы позаботиться о том, чтобы присылать сюда исправное оборудование! Видите показатели?

Патрик ткнул пальцем в строчку, где светились какие-то красные цифры.

— Он должен показывать расстояние, на которое уходят лучи. Посмотрите сюда, — он направил прибор, немного напоминающий микрофон, на стену.

— Один, точка пять? — прочитал Питер. — В метрах?

— Да, он измеряет в метрах, с погрешностью в пятьдесят сантиметров.

— Думаете, он должен работать точнее?

— Да нет, этим эхолотом можно измерять глубину или удаленность на многие километры. И такая погрешность, черт побери, просто превосходная. Но смотрите дальше, что с ним происходит, если я навожу прибор на этот проход.

Показатели изменились, и на мониторе высветилось Е99999.0.

— Да, выглядит не очень, — признал Питер, — неужели проход почти сто километров?

— Да в том то и дело, что нет. Вот эта Е означает, что прибор выдал ошибку.

— Ну, раз вы так говорите, значит, так и есть. С другой стороны… исходя из моих скудных познаний в области техники, этот прибор работает на прием отражаемых лучей. И если эта дыра, как говорится в документах, действительно поглощает излучение, то нет ничего удивительного в том, что прибор выдает ошибку.

— Поглощает излучение? Неужели вы в это верите?

— Я не физик, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что такое случается.

— Я тоже не физик, Питер. Но если бы в природе действительно существовала настолько эффективная среда в плане поглощения лучей, то это было бы настоящим прорывом в обманной технологии.

— Вы имеете в виду самолеты?

— К примеру. Американцы делают ставку на одежду, поглощающую излучение. Но для того, чтобы предметы были невидимыми на радаре, нужно исключить любую выпуклость, а также гладкую поверхность и даже самые идеальные окаймления.

— Чтобы лучи радара уходили в другом направлении?

— Питер, вы меня удивляете! — Патрик рассмеялся.

— Я просто сложил вместе все показатели. И случайно оказался прав.

— Этот ящик нам, увы, не понадобится, — Патрик подошел к границе между пещерой и проходом и погрузил руку во мрак.

— Что вы там делаете?

Питер вмиг оказался возле Патрика и схватил его за плечи.

— Я хочу посмотреть, — ответил он и резко наклонился вперед, погрузив голову в проход.

— Нет! — Питер выдернул француза из тьмы.

Патрик отпрянул назад и рухнул на пол, сильно ударившись ягодицами. Питер склонился над ним и прислонил коллегу к стене пещеры. Взгляд Патрика был застывшим, а дыхание прерывалось. Казалось, он полностью потерял контроль над собственным телом.

— Патрик! Очнитесь! — Питер тряс коллегу за плечи. — Что с вами?

Тут до Питера вдруг дошло, что если с ними случится несчастье, они никому не смогут сообщить об этом. В пещере не было ни рации, ни мобильного телефона. А сейчас, кажется, произошел самый что ни на есть экстренный случай.

Голову Патрика поразила ослепительная вспышка, прозрачная и резкая. Это было больше, чем свет. На самом деле вспышка состояла из миллионов и миллиардов картинок и сцен. Исследователь увидел города, людей, леса, горы, пустыни и моря. Картинки сменяли друг друга с безумной скоростью, и все это было очень ясно и полноцветно, светло и блестяще. Это была даже не вспышка, а что-то намного более сильное, что объединяло в себе все картины в одно мгновение, кажущееся вечностью.

Вспышка сопровождалась оглушительным шумом, громом, ревом, словно одновременно заиграла сотня оркестров. Этот рев соединил в себе звуки всего, что только можно было представить: от плача грудного ребенка до предсмертного крика воина, завывание ветра и шум морского прибоя, крик орла и песню соловья.

Мимо пронеслись бесконечные ряды знаков, символов, букв и цифр на различных носителях: книгах, пергаменте, позолоченных стенах и глиняных досках. Только они сменяли друг друга с невообразимой скоростью, и было невозможно разобрать, что там написано. И все это было так убедительно, что череп грозил расколоться на несколько частей.

И тут все внезапно кончилось. Резкая тишина окружила Патрика, словно толстая черная перьевая подушка. Погруженный в абсолютную темноту и тишину, он начал парить, потеряв ориентацию и способность двигаться. Патрик попал в никуда. Чернота поглотила его, как тягучая смола. Постепенно тяжесть пересилила его, и он уснул.

Патрик обмяк, как тряпка, его глаза закрылись, а дыхание восстановилось. Питер взял его за руку и попытался нащупать пульс. Француз производил впечатление полностью расслабленного человека, что было не только удивительно, но и опасно. Питер не мог определить, находится ли его коллега в коме или просто потерял сознание. Может, это был сердечный приступ. Но у Питера было недостаточно медицинских знаний, равно как и соответствующего оборудования. Альтернативы не было: Патрика нельзя было оставлять здесь одного. Его непременно нужно было разбудить, чтобы взять с собой или по крайней мере предупредить, что отправляется за помощью. Как не помешало бы сейчас ведерко холодной родниковой воды! Но эту мысль Питеру пришлось немедленно оставить: чересчур опасно. Питер взял Патрика за мизинец левой руки и сильно нажал на него, прямо под ногтем. Приемам акупунктуры он научился еще в годы учебы в Китае. Такое действие должно выводить человека из беспамятства. Жаль, апробировать раньше это ни на ком не удавалось.