— Конечно, я не исключаю и того, что это может оказаться простым рисунком, декорацией, — продолжила Штефани.
— Я так не думаю, — сказал Питер. — Кто станет помещать такую трудоемкую декорацию на пол, туда, где ее никто не увидит? К тому же выполнено это не слишком изящно. Египетские иероглифы и те нанесены намного аккуратнее. Они-то как раз больше похожи на декорации. Нет, я все же думаю, что этот рисунок имеет какое-то значение. Или код?
— Они объединены в четыре группы, — сказал Патрик. — Может, у них есть сходства или различия?
Питер показал на листок:
— Мне никак не дает покоя этот символ. Очень похоже на смесь четверки и двойки. И этот, напоминающий латинскую букву Z.
— Первый символизирует сталь, а второй — известь, — пояснила Штефани.
— Это у алхимиков, — вмешался Патрик, — но мы не знаем, что могут означать наши.
— Верно.
— А что это за числовые ряды, которые вы там напечатали? — спросил Питер.
— А, эти, — Штефани достала нужные листы. — Я попыталась дать каждому знаку числовое значение, чтобы пропустить эти данные через компьютер.
— Кто бы мог подумать! — воскликнул Патрик с искренним удивлением. — Какую программу вы использовали?
— «Crypt Warrior» и «Word of Chaos».
— Я могу достать американскую версию второй программы с 128-битным шифрованием. Может, хоть так мы быстрее продвинемся в нашей работе?
— Стоп, стоп, — перебил Питер. — Вы говорите о программном обеспечении, позволяющем расшифровывать?
— Да, — пояснил Патрик, — «Word of Chaos» — это очень мощный инструмент. 128-битный ключ достать очень тяжело, поскольку в целях безопасности он запрещен к вывозу из США. Эта программа помогает вычислять математические алгоритмы. Правда, для ее использования понадобится очень мощный компьютер или уйма времени.
— Ладно, достаточно, — сказал Питер, закатив глаза, — извините, что спросил.
— Но Патрик совершенно прав, — возразила Штефани. — Дело вот в чем: для того чтобы продвинуться в наших поисках, нам нужно найти образцы, правила или другие зацепки. А эти программы, о которых мы только что говорили, как раз и предназначены для того, чтобы найти те самые образцы.
— О каких таких образцах вы говорите?
— Она имеет в виду не графические образы, — пояснил Патрик, — а что-то необычное, бросающееся в глаза или повторяющееся. Ну, словом, примеры. Или вещи, которые можно просчитать. Если, к примеру, всем символам придать цифровое значение от одного до двенадцати и мы выяснили бы, что символы в пещере нарисованы в той последовательности, когда сумма цифр первых двух чисел равна сумме цифр третьего символа, вот это и был бы образец.
Питер в замешательстве посмотрел на Патрика.
— Даже каждый язык имеет свой собственный образ, — добавила Штефани. — Например, любой отрывок текста можно отнести к определенной языковой группе только по длине слов и распределению гласных, даже если ты никогда прежде не встречал этого языка. С другой стороны, благодаря тем же приемам, можно выделить гласные.
— Хм… и что, вы уже обнаружили что-то?
— К сожалению, нет.
— Так может, мы просто пошли не в ту сторону? — подумал Питер вслух. — Может, дело здесь совсем не в символах, а, например, в количестве строк или в расстоянии, на котором они расположены друг от друга, кто знает?
— Знаете, что мне пришло в голову? — неожиданно воскликнул Патрик.
— Что?
— Дырка внизу справа явно совпадает с верхней дыркой, за тем лишь исключением, что вверху стоит непонятный символ с полумесяцем. Если не принимать это во внимание, то получится, что в верхнем ряду, как и в нижнем, шесть знаков. А сколько всего тут знаков? Тридцать шесть?
— Если без полумесяца, то да.
— Значит, все эти знаки можно поместить в правильный квадрат, где будет шесть строк по шесть знаков!
— И что из этого? — спросил Питер.
Патрик взял ручку и судорожно принялся что-то записывать.
— Если у нас есть квадрат, то мы можем использовать невероятное количество расчетов. Например, суммы цифр по вертикали и горизонтали. — Он сверил свой набросок с распечаткой Штефани и продолжил объяснение. Он был в своей стихии. — Так как у нас нет зацепки, то придется подходить к вопросу эвристически.
— Эвристически, — перепела Штефани, — означает, что сначала выбирают один метод и при его помощи доходят до конца. А потом оценивают, может ли результат решить проблему. Некоторые математические задачи намного проще решать, если изначально предположить какой-нибудь ответ и отталкиваться от него, как бы реконструируя всю последовательность действий задом наперед.
— Об этом я знаю! — возмутился Питер.
— Действовать эвристически, — продолжил Патрик, — в нашем случае означает, что мы будем исходить из числового кода, который с легкостью можно просчитать математически. Может, это и не так, мы попробуем, вдруг удастся прийти к удобоваримому результату или яркому образцу.
— Согласен. Почему бы и нет?
Патрик включил компьютер, и Штефани, понимавшая, чего он хочет, запустила соответствующие программы. А Патрик продолжал.
— Если здесь кроется математический код, то таким образом у нас появляются сразу две проблемы. Во-первых, мы не знаем, какие формулы нужно применять, но в этом нам поможет компьютер. А во-вторых, мы даже не предполагаем, какие числа нужно использовать. Поставить ли вместо символа стали тройку или двадцать семь?
— А может, двадцать четыре? — предложил Питер. — Как минимум, это похоже на символ.
— Почему бы и нет? Или вот: двести сорок один. Может так оказаться, что за этим символом кроется иррациональное число, например, Пи или корень из двух, — продолжил Патрик. — Факт остается фактом: мы этого просто не знаем. С такими данными даже самый мощный компьютер будет делать вычисления целую вечность. Но без доли везения дальше мы не продвинемся. Мое следующее эвристическое предположение заключается в том, что знаки должны быть помещены в квадрат и что это даст нам возможность понять их значение.
Кажется, Патрик превосходно разбирался в компьютерах, потому что очень уверенно вбивал какие-то команды, и спустя считанные секунды на экране появился правильный квадрат шесть на шесть. В некоторых ячейках числовые значения молниеносно сменялись большими до тех пор, пока картинка не застыла. На экране появились красные линии, соединяющие горизонтальные и вертикальные колонки. В конце концов появились две диагональные линии, и картинка была завершена.
— Есть! — закричал Патрик. — Это же магический квадрат!
— Программа посчитала, — пояснила Штефани профессору, растерянно смотревшему по сторонам, — какие цифры могут символизировать эти двенадцать знаков. Если это действительно так, как предположил компьютер, — она показала на монитор, — то можно увидеть, что сумма чисел ряда равна сумме чисел любого другого ряда, вертикального, горизонтального или по диагонали. Как ни крути — получается одна и та же сумма. Такую последовательность чисел и называют магическим квадратом.