— А «Беседы в центре вечности»?
— Восторг, который вызывают у вас новые средства массовой информации, безусловно, заслуживает уважения, Карстен, но вы определенно переоцениваете значимость одной статьи из Интернета.
Лавелл откинулся назад, чтобы раскурить трубку.
— Но это очень актуально…
— Актуально не значит важно. Однажды мы уже вели дискуссию на эту тему. Быстрота и неконтролируемое размножение информации ведут к ее избытку. Такая глобальная доступность информации, может, и революционна, но нужна ли она мне? Это демократично или анархично? Я должен иметь возможность распознавать эксперта, чтобы оценивать правдивость и важность информации. А в Интернете скоро нельзя будет отличить одного человека от другого, определить, является ли новость оригинальной или скопированной и подделанной сотни раз.
— Но для этого есть форумы экспертов и серьезные журналы онлайн, научные публикации и дискуссионные сайты. Вам определенно нужно поближе познакомиться со всем этим.
Питер сделал глубокую затяжку из трубки и неторопливо выпустил дым, словно всерьез задумался: а не познакомиться ли ему поближе с Интернетом? Только Карстен знал, насколько обманчиво это впечатление. Профессор до сих пор создавал свои статьи на старинной печатной машинке, а не на компьютере, потому что никак не мог привыкнуть пользоваться мышкой. Приучить его к более современным средствам было труднее, чем научить дождевого червя жонглированию.
— Прежде чем я стану пользоваться Интернетом, я подожду, пока в нем появится то, что действительно принесет мне пользу. А раньше чем через пару лет этого точно не произойдет.
Ухмыльнувшись, Карстен встал со стула. Приблизительно такого ответа он и ожидал.
— Главное, — сказал он, направляясь к двери, — чтобы вы не теряли темпа.
— Мы исследуем историю, которой пять тысяч лет, и доисторический период, которому как минимум двадцать пять тысяч лет. Пара лет нашей с вами жизни вряд ли сыграют решающую роль в течении времени, не так ли?
— Надеюсь, что вы правы, Питер. Мне пора. Увидимся в «Амадеусе» в обед? Скажем, в час?
— Почему бы и нет? — Питер махнул рукой. — Если за это время история не догонит меня.
Когда Карстен переступил порог, профессор вскрыл письма. Одно из них пришло с курьером из Швейцарии. Отправителем была Организация Объединенных Наций. Короткое письменное обращение содержало просьбу сохранять все в тайне. Предъявив эту записку, он должен был забрать в аэропорту Фульсбюттель билет на свое имя до Женевы. Вылет в 13:45.
21 апреля, Лос-Ромедиос, Лиссабон.
Официант принес еще две чашки кофе и, пока вытирал мраморную поверхность шаткого столика, тайком смотрел на двух мужчин. В том, что гости все время заказывают одно и то же, — не было ничего необычного. Иногда студенты весь вечер пьют только минеральную воду. Но эти двое были странными, они не вписывались в привычную жизнь Альфамы. [5] Один из них точно был иностранцем, курил без остановки и неплохо говорил по-португальски. Другой же, казалось, чувствовал себя в этом кафе как дома. Иностранец говорил очень энергично, сильно жестикулируя. Официант нагнулся, чтобы подпереть ножку столика согнутой подставкой для пива, при этом он надеялся уловить суть их разговора, но гости молчали до тех пор, пока он не отошел, и ему пришлось заняться другими посетителями.
— Сеньор Марсьера-Боргес, кажется, я не могу убедить вас в успехе экспедиции.
Собеседник, коренной португалец средних лет в старомодной, но сшитой на заказ тройке, поправил пуговицу на манжете и толстыми пальцами обхватил маленькую ручку чашечки с эспрессо. Было похоже, как будто кто-то пытался ухватить двумя сардельками ключик от почтового ящика, но ему это удалось.
— Не могу поверить, что это вас действительно удивляет, — сказал он и подул на кофе, чтобы немного остудить его.
— Если я, как предлагают, возьму в экспедицию одного или двух ботаников или химиков, тогда ваши инвестиционные риски будут сведены к нулю.
— Равно, как и ваши, не так ли, сеньор Невро? — португалец сделал несколько глотков кофе, посматривая на француза из-за чашки.
— Естественно, если вам будет угодно. Рука руку моет!
Патрик Невро впервые за время разговора почувствовал огонек надежды и, чтобы закрепить это ощущение, достал сигарету.
— Да, точно, так говорят, рука руку моет…
Бизнесмен осторожно опустил чашку. Мыслями он был далеко отсюда.
— Что ж, — снова поднял он кофе, — я хочу быть с вами откровенным. Дело не в деньгах. Суммы, которые вы называете, мы ежемесячно отдаем дизайнерам новых лекарственных упаковок. Упаковок, которые вам дают в аптеке и которые вы выбрасываете в мусор. На годовой доход руководителя моей лаборатории в Бразилии вы можете организовать десять таких экспедиций. Речь не о деньгах, совсем не о них.
Он выдержал драматическую паузу и опустошил свою чашку. Патрик Невро прикурил новую сигарету и покорно начал обдумывать список других бизнесменов, с которыми он еще хотел встретиться в Лиссабоне. Но португалец продолжил:
— Вы только подумайте о том, что город, который вы ищете, вне зависимости от того, что я лично думаю по этому поводу, для прочего мира остается не более, чем сказкой. Моя фирма — самая большая фармацевтическая компания в Южной Америке и одна из наиболее крупных в Европе отнюдь не потому, что мы гоняемся за сказкой. Мы быстры и высокотехнологичны. Именно поэтому мы находимся под постоянным пристальным контролем наших конкурентов. Я не могу позволить себе быть втянутым в проект, подобный вашему. Достаточно ничтожной сплетни — и последствия не заставят себя ждать, уж поверьте мне. Даже малейший слух может испортить наш имидж.
— Я понимаю… — Патрик выпустил в сторону небольшое облако дыма.
— Да и вы, не обижайтесь, не самый видный исследователь. Мы навели о вас справки. С вашими методами вас можно сравнить в лучшем случае с Индианой Джонсом. Доктор Джонс для бедных, хочу я добавить, особенно после скандала с «Организацией по изучению и освоению космического пространства». Покажите мне что-нибудь, что хоть отдаленно намекнуло бы мне на существование этого города, и тогда я первый встану на вашу сторону. А так… — Он с досадой развел руками и встал. — У меня встреча. Но кое-что в вас я все-таки ценю. Встретиться со мной в Альфаме — это стильно: трогательно и располагает к доверию. Я желаю вам удачи, сеньор Невро, кто знает, может быть, мы еще увидимся.
После тот как предприниматель ушел, Патрик не стал задерживаться в кафе. Правду говорят, что Марсьера-Боргес — акула в своем деле. Конечно, он высказал свое мнение, не особенно выбирая слова, но по сути был прав. Патрик решил вновь обратиться к португальцу, как только в его руках окажется что-то более убедительное, чем собственный энтузиазм.