– Значит, вы не почувствовали никакой разницы?
– Нет, сэр.
– А в чем они схожи?
– Ну, они звучат примерно одинаково.
– Но вы не можете утверждать, что у обвиняемой и вашей пассажирки один и тот же голос, не так ли?
– Нет, наверняка не могу.
– Одним словом, вы не можете опознать ту женщину по голосу?
– Хм… я уже сказал, что не заметил в их голосах особой разницы.
– Я вижу, – сказал Мейсон, – что Гамильтон Бергер проводил беседу и с вами, я прав?
– Ну да, я рассказал ему все, что мне известно.
– И он спросил вас, не смогли бы вы опознать обвиняемую по ее голосу? И вы ответили, что нет, верно?
– В общем, да.
– И тогда он сказал вам: «Я вызову вас в качестве свидетеля и спрошу, чем отличаются голоса этих женщин, а вы мне ответите, что не находите особой разницы». Так ведь все было, да?
– Я… точно не помню.
– Это Гамильтон Бергер предложил вам сказать, что вы не находите разницы между голосами, верно?
– Да.
– Вопросов больше нет, – объявил Мейсон.
– И у меня тоже все, – сказал Гамильтон Бергер. – Моя следующая свидетельница – миссис Ньютон Мейнард, и я надеюсь, мистер Мейсон, что вы опросите ее столь же тщательно.
– Никаких посторонних комментариев не должно быть, – вмешался судья.
Мейсон улыбнулся, глядя на выражение физиономии Бергера.
Когда миссис Мейнард вышла вперед, все обратили внимание, что левый глаз свидетельницы был закрыт повязкой. Она подняла правую руку и поудобнее устроилась на свидетельском месте.
Гамильтон Бергер задал ей несколько предварительных вопросов, после чего осведомился:
– Где вы были двадцать второго сентября сего года?
– Я была в Лос-Анджелесе, потом в Сакраменто; в обоих местах в один и тот же день.
– Понятно, миссис Мейнард. А как вы добирались от Лос-Анджелеса до Сакраменто?
– Я ехала автобусом «Пасифик Грейхаунд».
– Вы помните, в котором часу вы выехали из Лос-Анджелеса?
– Да, сэр. Я выехала из Лос-Анджелеса в восемь тридцать утра.
– А в котором часу вы прибыли в Сакраменто?
– Около десяти минут одиннадцатого того же вечера. Согласно расписанию мы должны были прибыть в Сакраменто в десять ноль пять, но автобус на пять минут опоздал.
– Во время вашей поездки вы разговаривали с обвиняемой, миссис Миртл Ингрем Фарго?
– Да, сэр, разговаривала.
– Когда вы увидели ее в первый раз?
– Первый раз я увидела ее, когда она вышла из такси в Бейкерсфилде.
– Вы видели ее до этого?
– Нет, сэр.
– Вы находились в автобусе на протяжении всего пути от Лос-Анджелеса до Бейкерсфилда?
– Совершенно верно, сэр.
– Была ли обвиняемая в автобусе на этом отрезке пути?
– Нет, сэр, ее тогда не было.
– Вы в этом уверены?
– Совершенно уверена, сэр.
– Если бы она находилась в автобусе, вы бы ее запомнили?
– Я непременно запомнила бы ее. Этой женщины не было в автобусе, пока он ехал от Лос-Анджелеса до Бейкерсфилда. Она появилась в густой черной вуали на автобусной остановке в Бейкерсфилде, куда приехала на такси. Такси вел шофер, который только что давал свидетельские показания.
Миссис Мейнард поджала губы с видом непорочной добродетели и взглянула на Мейсона, словно говоря: «Ну что, съел? Теперь попробуй-ка опровергнуть мои показания».
– Вы вступали в беседу с обвиняемой? – спросил ее Бергер.
– Да, сэр, я с ней беседовала.
– Долго?
– Да, сэр.
– Не могли бы вы рассказать суду, при каких обстоятельствах это произошло?
– Видите ли, я довольно любопытна по природе. Характер у меня общительный. Когда я куда-нибудь еду, мне всегда хочется узнать что-то новое, так сказать, расширить свой кругозор. А этого не получится, если сидеть надувшись и ни с кем не разговаривать…
– Нам это и так понятно, – прервал ее окружной прокурор. – Пожалуйста, не уклоняйтесь от предмета разговора, миссис Мейнард. Расскажите, пожалуйста, как вы заговорили…
– Так я вам это и рассказываю. Пожалуйста, не сбивайте меня, – недовольно огрызнулась свидетельница.
В зале послышался смех, а судья широко улыбнулся.
– Продолжайте, – смутился Гамильтон Бергер, – только постарайтесь говорить коротко и по существу.
– Мы были бы ближе к делу, если бы вы сами не перебивали меня, – резко заявила она. – Итак, на чем это я остановилась? Ах да. Я рассказывала вам, что увидела даму, которая выходила из такси и была в темной вуали, чем возбудила мое любопытство. Я увидела, как она прошла в дамскую комнату и потом обратно, но уже без вуали. Когда мы садились в автобус, я постаралась оказаться к ней поближе и заговорила с ней, а после того, как несколько пассажиров сошли во Фресно, у меня появилась возможность сесть с ней рядом. Я так и поступила и завязала с ней беседу. Не стану скрывать, что мне хотелось узнать побольше об этой особе. Прежде всего меня интересовало, почему она была в вуали.
– Вы ее об этом спросили? – поинтересовался Гамильтон Бергер.
– Я хотела, но не успела. Когда я стала задавать наводящие вопросы, она не моргнув глазом заявила, что едет в этом автобусе от самого Лос-Анджелеса. И тогда я подумала про себя: «Ах ты лгунья. Ты…»
– Неважно, что вы подумали, – прервал ее Бергер, однако в его голосе прозвучали триумфальные нотки. – Сообщите лишь то, что она сказала вам.
– Я это и пытаюсь сделать. Я стала расспрашивать ее о поездке и попыталась выведать, по какой причине она была в вуали и почему так торопилась добраться до автобусной станции и…
– Прошу вас, постарайтесь вспомнить как можно точнее, о чем у вас шла беседа? – прервал ее снова Гамильтон Бергер.
– Насколько я помню, я сказала ей, что надеюсь, что она не подумает, будто я пытаюсь лезть в ее личные дела, просто я по натуре любопытна… и она заверила меня, что ничуть не возражает, что она рада поговорить с кем-нибудь и что до этого она сидела рядом с мужчиной из Лос-Анджелеса, от которого так здорово разило спиртным, что ее едва не стошнило.