– Давно это было?
– Пять лет назад.
– Извини, – еще раз произнесла я и замолчала.
– Продолжай, – настаивал Алексей. – Продолжай выполнять мое условие.
Я призналась Алексею в том, что до Леонида я никогда не была чувственна и встречалась с мужчинами просто так. В моей жизни было слишком много мужских глаз, слишком много мужских рук, которые похотливо лапали мое тело. Было много различных губ: ласковых и ненасытных, влажных и обветренных. Все мужчины жадно касались моего тела, хотели мной обладать и удовлетворять все свои потребности.
– Ты так молода, и у тебя уже было так много мужчин…
– Но ты же просил меня говорить правду.
– Говори.
– С этими мужчинами я искала любовь, – продолжила я. – И в тот момент, когда я подумала, что любви не существует, я ее встретила. И я стала наслаждаться минутами счастья рядом с одним-единственным мужчиной, которого так сильно любила.
Я рассказала Алексею о том, что с каждым днем, проведенным вместе с Леонидом, я находила у нас с ним все больше и больше точек соприкосновения и что однажды я поняла, что ради него я пойду на что угодно, лишь бы только этот мужчина был МОЙ. Для меня теперь не существует препятствий, ограничений и каких-либо условностей. Когда мы расставались на небольшой срок, я всегда ощущала на своем теле жгучие следы его страстных объятий.
Повернув к Алексею свое бледное, измученное лицо и посмотрев на него заплаканными глазами, я сжала кулаки и прошептала:
– Он предложил мне выйти за него замуж.
– Ты уверена, что это предложение было серьезным?
– Такие мужчины слов на ветер не бросают.
– Но ведь он еще не развелся.
– Он поставил мне условие, и я согласилась на промышленный шпионаж.
– Какой еще промышленный шпионаж?
Все, что я рассказывала дальше, приводило Алексея в недоумение. Он только хмурил брови, нервно курил и, дождавшись, когда я расскажу свою историю до самого конца, налил нам еще по рюмке коньяка.
– Твой Леонид тебя совершенно не любит, а ты не любишь его, – сделал заключение Лешка и протянул мне рюмку.
– Это неправда. – Я ощутила, как на мои глаза снова навернулись слезы.
– Правда. Когда любишь, то хочешь обладать только одним телом и твою душу наполняет настолько светлое и настоящее чувство, что никого, кроме того, кого ты любишь, не существует. Если бы это чувство было между вами, то ваше физическое притяжение было бы настолько сильным, что все задуманное вами не имело бы места быть. Я не знаю твоего Леонида, не знаю его характера и жизненных принципов, но думаю, что он глубоко непорядочный человек.
– Почему? Ведь ты сам признался мне в том, что ты его не знаешь. Как ты можешь рассуждать о человеке, которого никогда не видел?
– Потому что ни один порядочный мужчина не будет так пользоваться чувствами женщины и торговать ее умом, красотой и телом. Любой мужчина – собственник, и если он действительно любит женщину, то никогда не отдаст ее во временное пользование другому. У вас с Леонидом слишком грязные отношения, чтобы рассуждать о любви. В ваших отношениях нет ничего общего с любовью.
Подперев голову руками, я усмехнулась и тихо спросила:
– Послушай, откуда ты такой правильный взялся? Если ты такой правильный, то почему ты тогда такой бедный? С таким, как ты, жить – просто караул. Нужно будет хлеб есть, воду пить, да еще и твои нравоучения слушать. Ни одна нормальная женщина этого не выдержит.
Алексей встал и, не говоря ни слова, направился к выходу. Взявшись за дверную ручку, он посмотрел на меня крайне неодобрительно и злобно сказал:
– А ты откуда взялась такая неправильная? Давай ради него топчи себя, плюй на себя, спи, с кем он укажет, за решетку садись и жди годами развода. Дура!
– Сам такой!
Я хотела крикнуть Лешке вслед все, что я о нем думаю, но он громко хлопнул дверью и ушел не только из моей квартиры, но и из моей жизни. Теперь я знала точно, что он меня ненавидел.
Я не знаю, как у меня хватило сил привести себя в порядок и добрести до офиса. Сев на свое место, я с опаской поглядела на двери кабинета толстопузика и с грустью подумала, что он уже никогда не придет. Этот день прошел тихо и спокойно. Шеф просто не вышел на работу, и пока никто не сообщил, что с ним что-то случилось. Сотрудники фирмы все еще пребывали в полном неведении и даже представить себе не могли, какая ошеломляющая новость их ждет.
Ко мне в приемную зашла Жанна, она села напротив и, брезгливо наморщившись, помахала ладонью возле своего носа.
– Ты что, пила всю ночь?
– На дне рождения была.
– Чувствуется! Перегаром разит…
– Извини.
Я достала из сумки мятный леденец и тут же сунула его в рот, виновато посмотрев на Жанну.
– Уже лучше?
– Конечно, лучше. Тебе по большому счету хорошо бы выспаться. Не знаю, шеф сегодня приедет или нет.
– А что, можно раньше домой уйти, если он не приедет?
– Не стоит, – не одобрила мою идею Жанна. – Тут есть люди, у которых просто в крови манера стучать. Они когда на кого настучат, им сразу легче становится.
– Тогда буду сидеть до конца рабочего дня.
– Вот это правильно. Как с шефом работается?
– Нормально, – ответила я как можно более непринужденно.
– Ну как, он все так же пожирает тебя глазами?
– Уже привык.
Жанна налила нам по чашечке чая, сделала по бутерброду и заметила, что у меня очень сильно дрожат руки. Так сильно, что я чуть было не разлила чай на себя.
– Вика, что с тобой?
– Я же говорю тебе: на дне рождения была.
– Хорошенький, наверно, был день рождения, – улыбнулась моя коллега.
– И не говори! Давно я так не гуляла.
Поболтав с Жанной около часа буквально ни о чем и с трудом дождавшись окончания рабочего дня, я стала собираться домой. Мысль о том, нашли уже толстопузика или нет, никак не давала мне покоя. Скорее всего нашли, только пока не хотят сообщать о его смерти на работу. Не торопятся.
Посмотрев на себя в зеркало, я отметила про себя, что Жанна была права: мне и в самом деле не мешало бы выспаться.
Я уже было собралась запирать двери приемной, но тут увидела идущую по коридору Жанну, сопровождаемую каким-то молодым человеком.