— Помнишь, как ты поцеловал меня у фонтана?
— Ты что такое говоришь? — спросил я, а Хейвен вздрогнула, словно я застал ее за чем-то нехорошим. — С кем ты разговариваешь?
— С Этаном.
— Кто тут Этан? — спросил я, подумав, что она разговаривает с какой-то из своих кукол. Она рассмеялась.
— Этан — не кукла. Он настоящий.
— Ну, если он настоящий, где же он?
— Он умер,— ответила моя дочь.
Вы можете себе представить, как обескуражил меня такой ответ дочки. Но Хейвен всегда была необычным ребенком, и я решил, что она просто придумала себе друга. Спустя какое-то время я решился задать дочери несколько вопросов. Сначала она мне сказала, что ей очень нужно разыскать этого Этана. Я спросил, где она собирается его разыскивать, и она ответила, что в Нью-Йорке. Сказала, что он будет там ждать ее. Она говорила и говорила, и я вдруг понял, что она знает о многом таком, о чем знать не должна и не может. Например, она отлично знала названия различных районов на Манхэттене. В Нью-Йорке никто из нашей семьи не бывал, но я не поленился, поискал в Интернете те названия, которые произносила моя дочка, и обнаружил, что она права. «Наверное, она слишком много смотрит телевизор», — подумал я. Но некоторых магазинов и ресторанов, которые она упоминала, с двадцатых годов уже не существует, поэтому она никак не могла увидеть их в какой-нибудь телевизионной программе.
И вот тогда я начал думать о том, что Хейвен как бы вспоминает другую жизнь. Я старался записывать все мои разговоры с ней. Разговоров пока что было не так много. Хейвен всегда была замкнутым ребенком, и на мои вопросы она отвечает не всегда. Но я начал…
Свободное место на страничке закончилось. Остаток письма был утрачен.
(Написано на обороте счета на 9 долларов с бензозаправки Коупа и из мини-маркета)
— Когда ты познакомилась со своим другом Этаном?
— Давно, когда была большая.
— В смысле — взрослая?
— Ну да.
— А где ты познакомилась с Этаном?
— На Пьяцца Навона.
— Это где-то в Италии?
— Это в Риме. Я заблудилась. Мы с мамой любовались фонтанами, а потом она куда-то делась, а я никак не могла найти обратную дорогу до гостиницы.
— Твою маму звали Мэй?
— Да нет же! Какой ты глупенький! То была другая мама. Раньшая.
— И как ее звали?
— Элизабет.
— Элизабет? А фамилия?
Хейвен нахмурилась. Вид у нее стал такой обескураженный, что я побоялся, как бы она не перестала со мной разговаривать.
— Не могу сейчас вспомнить.
— А тебя как зовут?
— Констанс.
— Ладно, Констанс. Значит, ты познакомилась с Этаном в Италии?
— Он нашел меня на площади. Сказал, что разыскивает меня.
— Но ты же вроде бы рассказываешь про ваше знакомство. Про первую встречу.
— Ну да.
— Значит, вы встретились впервые в жизни, а он тебе сказал, что разыскивает тебя?
— Ага.
— Ты испугалась?
— Немножко.
— И что ты подумала?
Дочка улыбнулась и залилась румянцем. Она у меня такая красавица.
(Написано на тетрадной страничке, ниже теста по правописанию. Сверху дата: 15 сентября 1999 года)
— Ты мне говорила, что познакомилась со своим другом Этаном в Италии. Ты там жила?
— Нет. Я жила в Нью-Йорке, около большого озера в парке. Мы по этому озеру на лодочках катались.
— Вы — то есть ты и Этан? Значит, Этан был тоже из Нью-Йорка?
— Нет, его туда доктор Стрикленд привез. Мы там с ним встретились, когда я вернулась из Рима. Дома у доктора Стрикленда.
— У доктора Стрикленда? А зачем Этану понадобился доктор? Он был больной?
— Да нет же, папочка! У доктора Стрикленда был такой особенный клуб. Для людей, которые что-то помнят.
— Что-то помнят? И что же они помнили?
— Кем они были. Как умерли. Всякое такое.
— Вроде того, что ты теперь вспоминаешь?
— Гм-м-м-м-м…
— А Этан? Он что вспоминал?
— Этан вообще все помнил.
— Что это значит — «все»?
— Все-все, папочка.
(Листок, вырванный из общей тетради с пружинками)
Я только что встал. Время — четыре часа утра. Хейвен набивает чемодан куклами.
— Ты куда собралась?
— Мы возвращаемся в Рим.
— Посреди ночи?
— Завтра. Сразу после того, как мы поженимся.
— Ты и Этан?
— Да.
— А я думал, он твоим родителям не нравится. Или твой отец все-таки разрешил тебе выйти за Этана?
— Он ничего не знает.
— Значит, вы собрались бежать?
— Ну… Тут-то нам нельзя оставаться!
— Почему нельзя?
— Ты сам слышал, что все говорят про Этана.
— Нет, ничего я такого не слышал.
— Ну раз не слышал, так и я тебе не скажу!
Больше мне ничего не удалось из нее вытянуть. Уложив всех кукол в чемодан, она сразу улеглась в кровать и крепко заснула.
(Черновик электронного письма, написанный 8 октября 1999 года. Без адреса.
Вторая страница не найдена.)
Сегодня вечером я отвез Хейвен к матери Мэй. Мальчишка, который убирает опавшие листья на лужайке, сломал ногу, вот я и вызвался сделать эту работу. Сначала Хейвен мне немножко помогала, а потом принялась прыгать и бегать и только мешала мне. Пока я работал, я отложил несколько прутиков и немного ягод мушмулы. Я подумал, что мы с Хейвен могли бы подвялить эти ягоды над горящими листьями.