В видение врываются огонь и кровь: огонь из горящих двигателей «Громового ястреба», кровь из пробоин в его доспехах, быстро сворачивающаяся. Боли не было. По крайней мере, боли физической. Но психологическая боль, ужас предательства, пылали в его душе, словно открытая рана.
По большей части багрянец, подсыхающий на доспехах, принадлежал не ему. Из керамитовой оболочки торчали осколки брони его телохранителей. В сочленения доспеха забилась влажная плоть, в жилах и обрывках мышц запутались раздробленные кости. Он не знал имен тех, чьи останки облепили его доспехи. Он не хотел знать. Коракс встал из обломков корабля, выпрямившись с помощью Винсента Сиккса.
— Вы должны позволить мне осмотреть раны, милорд, — сказал апотекарий.
— Нет нужды, — искренне ответил Коракс.
— Тот же взрыв убил пятерых легионеров. Я бы уделил этому побольше внимания, — не унимался Сиккс.
— Мое тело уже восстанавливается. У вас есть и более важные проблемы.
Капитан Альварекс тяжело сошел по штурмовой рампе следом за примархом, керамит его доспехов был иссечен взрывами болтерных снарядов — белые воронки на черном фоне. Он старался скрыть хромоту, но было ясно, что у Альварекса серьезно повреждена левая нога. Капитан нес сетевой передатчик, спасенный с командной палубы боевого корабля.
— Данные о потерях неточны, — доложил капитан. Даже по комм-линку его голос казался слабым и нерешительными.
— Говори, — приказал Коракс.
Сиккс недоверчиво помотал головой, услышав следующие слова капитана:
— По приблизительным подсчетам потери легиона составляют около семидесяти пяти процентов. Они могут возрасти до девяноста процентов, лорд.
Коракс застонал, не от физической боли.
— Дайте мне минуту, — сказал примарх.
Он отвернулся от космических десантников, выбиравшихся из сбитого «Громового ястреба». Далеко на западе примарх различил огни Ургалльского плато и окружающее его кольцо холмов. Там полегли десятки тысяч легионеров. Десятки тысяч Гвардейцев Ворона. Кораксу прежде не приходилось испытывать страха. Он не боялся ни плетей поработителей, ни орочьих орд, ни вражеских армий. Но это было нечто иное. Здесь космические десантники убивают космических десантников.
Начало самоуничтожения человечества.
На пару мгновений Коракса охватила глубокая скорбь, он подумал об утраченных жизнях, о павших братьях по оружию, погибших от рук их собратьев-изменников. Примарх смотрел, как в небо поднимается дым, заволакивая горизонт. Он вспомнил торопливый разговор с Вулканом, когда предатели ударили им в спину. Примарх Саламандр хотел обороняться в зоне высадки. Коракс советовал противоположное, понимая, что поле боя они уже потеряли. Не в его природе было оставаться на одном месте, чтобы позволить себя убить. В его ушах звенели проклятья Вулкана, но Коракс приказал своему легиону идти на прорыв. По комм-линку на закодированном канале передавались аварийные точки встречи, но Коракс понятия не имел, известны ли предателям шифры связи Гвардии Ворона. Когда выжившие соберутся, примарх распорядится, чтобы технодесантники ввели новые коды безопасности.
Когда сожаление о свершившемся уступило место насущным проблемам, Коракс отступил от зияющей пропасти отчаяния, грозящей поглотить его. Разум снова занялся расположением сил и приказами, и примарх обернулся к остаткам своей почетной гвардии. Технодесантник по имени Страдон возился с переломанной грудой стальных перьев и керамитовой оболочки. Страдон поднял глаза, почувствовав взгляд примарха. Технодесантник расстроено покачал головой и хрипло прошептал:
— Ваш летный ранец… Возможно, я смогу снять некоторые детали с «Громового ястреба»… Подогнать реактивные сопла…
— Оставь его, — сказал Коракс. Он бросил взгляд на космических десантников, в ожидании смотревших на своего примарха. — Пройдет некоторое время, прежде чем этот ворон полетит снова.
В долине клубился густой туман, но тут и там среди дымки виднелись более темные участки смога — выхлопы двигателей. Коракс вместе с четырьмя своими командорами обосновался высоко на западном склоне ущелья. Примарх снял крылатый шлем и пристально вслушивался, его сверхчеловеческий слух был намного острее любых авточувств, созданных технократами. Он мог определить каждую машину по характерному реву и скрежету: бронетранспортеры «Носорог», «Лендрейдеры», танки «Хищник», штурмовые орудия «Громовой раскат». Последняя машина подсказала ему, кто именно едет через долину, поскольку лишь один легион пользовался подобного рода техникой.
— Железные Воины, — произнес примарх.
Окружавшие его офицеры зарычали от отвращения. Из всех предателей, Железные Воины заслуживали особой ненависти. Гвардейцы Ворона всегда считали их тактику безыскусной и грубой. Коракс никогда не высказывал свои соображения открыто, но он не разделял подхода Пертурабо к войне. Его брат рассматривал конфликт лишь как обмен ударами до тех пор, пока одна из сторон не сдастся. Он был из тех, кто встанет лицом к лицу с противником и будет биться, полагаясь на выносливость. Пертурабо не раз намекал, что считает Коракса трусом за предпочитаемую им тактику «удар-отход».
Критика других примархов никогда особо не заботила Коракса. Их легионы были крупнее его, а изначальные терранские силы еще больше увеличились благодаря притоку рекрутов из густонаселенных родных миров. Освобождение не обладало обширными человеческими ресурсами, поэтому в ряды Гвардии Ворона, пришедшей с Императором с Терры, влилась всего пара тысяч новых легионеров. Подобное положение легиона требовало особого подхода к военным действиям, которые Коракс отлично отработал, возглавив восстание против поработителей. Хотя впоследствии Гвардия Ворона превратилась в превосходно вооруженное войско, Коракс никогда не забывал столь дорого оплаченных уроков партизанской войны. Если бы он сражался по принципам Пертурабо — или, если уж на то пошло, Вулкана, — то все его воины были бы уже давно мертвы.
Благодаря умению вовремя отступить, из-под шквального огня предателей вырвались четыре тысячи Воронов — ничтожно мало по сравнению с мощью, которой Коракс командовал еще десять дней назад, но они оставались космическими десантниками и еще могли сражаться. Коракс решил для себя, что резня в зоне высадки не останется без отмщения. Воины Пертурабо узнают, что порой неожиданный удар бывает самым смертоносным.
Коракс внимательно вслушивался в звуки, разносящиеся по долине, и указывал на каждый источник.
— Четырнадцать «Носорогов», три «Лендрейдера», шесть «Хищников», три «Громовых раската», — сказал он своим офицерам. Никто не усомнился в его словах, ведь его зрение и слух были лучше любого сканера, который все еще оставался у Гвардии Ворона.
— Движутся парной колонной, шесть транспортов в авангарде, в полукилометре впереди. Два разведывательных эскадрона мотоциклистов, всего двадцать байков.
Примарх поднял взгляд. До облака на таком высокогорье было рукой подать. Он не слышал шума реактивных двигателей. Маловероятно, чтобы Железные Воины использовали воздушные силы, при такой погоде от них не было никакого толку. Выше, над уровнем атмосферы, их фрегаты и боевые баржи прочесывали поверхность Исстваана-V авгурами и ауспиками дальнего радиуса действия, но обнаружить войско такого размера, какое осталось у Коракса, будет невозможно. Это было рискованно, но Кораксу приходилось надеяться, что разведывательная колонна — одна из трех, которая после резни прочесывала холмы, — не пользуется поддержкой с орбиты.