Корсвейн, сенешаль примарха

Стений, капитан «Непобедимого разума»

Траган, капитан девятого ордена

Немиил, брат-искупитель

Асмодей, боевой брат

ДЕСЯТЫЙ ЛЕГИОН, ЖЕЛЕЗНЫЕ РУКИ

Ласко Мидоа, железный отец

Казалир Лоррамех, капитан Девяноста восьмой роты

ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ЛЕГИОН, ГВАРДИЯ СМЕРТИ

Калас Тифон, первый капитан

Вайосс, капитан

ИМПЕРСКИЕ ПЕРСОНАЖИ

Тералин Фиана, навигатор Дома Не'Йоцен

Хир ДозИэксис, магос Механикум

НЕИМПЕРСКИЕ ПЕРСОНАЖИ

Тухулха

I

Повелитель Первого легиона сидел именно так, как он в последнее время часто сидел по ночам: откинувшись на спинку украшенного слоновой костью и обсидианом трона. Локти упирались в резные подлокотники, сцепленные возле самого лица пальцы почти касались губ. Немигающим жестким взглядом зеленых, как леса Калибана, глаз примарх безучастно наблюдал за мерцающим гололитическим изображением воюющих звездных систем.

На борту «Непобедимого разума», флагмана Темных Ангелов, Лев Эль'Джонсон пребывал в долгих томительных раздумьях. Поводов задуматься имелось сколько угодно, однако, как ни пытался примарх сосредоточиться на военных действиях и борьбе с Повелителями Ночи, мысли вновь и вновь возвращались к неразрешимой дилемме.

Восемьдесят два дня прошло после схватки с Конрадом Курцем на пустынной планете Тсагуальса. За эти восемьдесят два дня почти полностью зажили тяжелые раны, нанесенные Льву когтями Ночного Призрака. Броня, которую носил примарх, была отремонтирована и выкрашена так, чтобы стереть с ее черной как смоль поверхности жестокие отметины, оставленные Курцем.

Внешне Лев полностью восстановился, но в душе оставалась мерзейшая из ран, нанесенная не оружием Ночного Призрака, а его словами:

«Разве чистые Ангелы не могут пасть? Как давно ты не ступал на землю Калибана, гордец?»

Течения варпа влияли на связь точно так же, как они влияли на возможность путешествовать, и уже два года с Калибана не приходило ни одно достоверное известие. В прошлые времена ненавистные слова Курца легко можно было опровергнуть. Темные Ангелы были вне подозрений. Первый легион — самый благородный в глазах любого. Даже когда Космические Волки добились больших почестей, а Хорус возвысился и стал магистром войны, никакой другой легион не мог претендовать на звание первого.

И все же те времена миновали. Казалось, прошла целая жизнь: гражданская война и Ересь раскололи Империум, ни один залог прошлого уже не служил гарантией будущего. Мог ли Лев полагаться на лояльность своего легиона? Доверие не было изначально присуще примарху. Вдруг у бесконечной войны, которую вели в Трамасе Повелители Ночи, имелась некая тайная цель? Возможно, Курц сказал правду: он действительно задерживал Льва до определенного момента, а тем временем верность Темных Ангелов уже пошатнулась под влиянием агентов Хоруса?

Лев не мог похвастаться избытком доверчивости даже до Ереси, и все же оказался одурачен. Пертурабо использовал положение брата, чтобы обмануть Льва. Под личиной союзника скрывался лжец, который, заполучив разрушительные военные машины Диамата, обратил это оружие против слуг Императора. Лев поддался манипуляциям и теперь страдал от стыда и угрызений совести. Никогда больше он не поверит «честному слову» своих братьев.

Вопрос был невыносимым, затруднительное положение тоже было ужасным. Лев обдумывал слова Ночного Призрака каждую ночь, заодно анализируя перемещения и стратегию врага, пытаясь опередить его хотя бы на шаг. У Ночного Призрака не было причин лгать: во время того разговора Курц пытался убить собственного брата. И все-таки те слова могли сорваться с губ Конрада под влиянием минутной злобы, как случалось уже не раз. Он пользовался обманом как оружием, причем много раньше, чем пошел против благодати Императора; ложь была второй натурой примарха и давалась ему легко, как дыхание.

Лев одновременно и находил ложь правдоподобной, и презирал самого себя за это, его решимость разъедал порожденный этим состоянием яд. Поклясться, что Трамас не будет отдан Повелителям Ночи, было просто, вести войну против врага, который избегал борьбы — совсем иное дело. Ночи проходили чередой, перспектива вступить в решающее сражение таяла, а желание вернуться на Калибан и удостовериться, что там все в порядке, усиливалось. И все же Лев не мог бросить войну ради возвращения на Калибан, как того желал Ночной Призрак.

Пока эти мысли досаждали примарху, трое его меньших братьев явились в назначенный час с докладом о сложившейся ситуации.

Первым вошел Корсвейн, чемпион девятого ордена, недавно назначенный сенешалем примарха. С его плеч на спину ниспадала белая шкура клыкастого калибанского зверя, из-под нее свисали полы белого стихаря с разрезом сзади, на груди одежду украшала вышитая эмблема крылатого меча. Шлем висел на поясе, широкое лицо и коротко остриженные белокурые волосы оставались открытыми.

Следом за Корсвейном прибыл капитан Стений, командир «Непобедимого разума». Его лицо выглядело, словно маска из плоти, почти неподвижное из-за поврежденных во время Великого крестового похода нервов. Дымчато-серебристые линзы, которыми заменили глаза, поблескивали в лучах светильников, такие же непроницаемые, как и общее выражение лица.

Последним из троицы явился капитан Траган из девятого ордена, которого приблизили к примарху после фиаско на Тсагуальсе. Мягкое выражение карих глаз капитана противоречило его строгому поведению, вьющиеся темно-каштановые волосы были обрезаны до плеч, металлический, покрытый черной эмалью обруч не позволял им падать на лицо с орлиными чертами.

Именно Траган заговорил первым:

— Повелители Ночи уклонились от битвы возле Партака, монсеньор, однако мы прибыли слишком поздно и не смогли предотвратить уничтожение главной орбитальной станции. Оставшиеся стыковочные средства не справятся с чем-то большим, чем фрегат. Я подозреваю, таковым и было намерение врага.

— За три прошедших месяца они вывели из строя три главных дока, — вступил Стений. — Очевидно, что они лишают нас складов и ремонтных станций.

— Почему? Вот в этом-то и вопрос, — заметил Лев, поглаживая подбородок. — Крейсеры и боевые баржи Повелителей Ночи нуждаются в таких станциях не меньше, чем наши корабли. Я должен сделать вывод: противники отбросили амбиции, они больше не претендуют на Партак, Квестион и Биамер, а вместо этого стремятся связать наш флот и впредь затруднить ему маневрирование.

— Могу предположить, что это признак отчаяния, космический вариант тактики выжженной земли, — отозвался Стений.

— Не исключено, что Курц приказал совершить эти последние атаки просто из злости, — добавил Корсвейн. — Возможно, глубокого смысла в них нет, разве что враг хочет взбесить и запутать нас.