Алекс подняла глаза.
— Какой?
— Почему ты так волновалась, чтобы никто не узнал о твоем звонке мне?
— Просто хочу удостовериться. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Это касается моей работы. Нам не разрешается контактировать с клиентами.
Алекс посмотрела Руди прямо в глаза. Они были голубыми и бездонными, как у Эрика.
— Если вдруг станет известно, что я с вами встречалась, меня уволят.
— Не беспокойся, — спокойно ответил Руди. — Обещаю, что никому не расскажу ни о звонке, ни об этой встрече.
— Спасибо. — Алекс вернула ручку вместе с салфеткой, где была написана длинная строка кода. — Держите. Не знаю, чем это вам поможет. Уверена, что это не имеет смысла.
Она отодвинула стул, чтобы встать и уйти.
— Минуточку. А что это за цифры после слова «дата»? — Тоблер указал на цифры 871019.
— Это та дата, о которой я вам говорила, — объяснила Алекс. — 1987 год, 19 октября. Именно так она была написана, тогда указывались лишь две последние цифры года. Поэтому они и стоят в начале.
— Но… — Руди взволнованно указал пальцем на конец строки. — Это название старой компании моего отца. — Его палец застыл над словами «Тоблер&СИ». — Однако дело в том, что она была продана еще до смерти отца. Он сам продал ее своему компаньону Георгу Охснеру. Ты понимаешь, что это значит?
— Нет, не понимаю. — Алекс подхватила свой ноутбук и протянула руку, чтобы попрощаться. — Извините, мне пора.
— Подожди. — Руди схватил ее за руку. — Этот вопрос следует выяснить до того, как ты уйдешь. Пожалуйста, останься еще на минутку.
Он отпустил ее руку и стал набирать номер, жестом попросив Алекс пока присесть.
Алекс хотела уйти. Она выполнила свою часть договора, и он обещал ее отпустить.
— Это не займет много времени. — Тоблер указал на свой телефон, тот самый, с которого он, если захочет, может позвонить Эрику, поняла Алекс. — Задержись на минутку, пока я позвоню, — добавил он.
Тоблер несколько минут разговаривал по телефону на гортанном швейцарском немецком. Алекс не поняла ни слова из его разговора. Она взглянула на часы, которые висели рядом с фотографией официанток. Эрик уже на работе? Удивляется, куда она запропастилась?
Во время разговора в глазах Тоблера вспыхивал огонек. Кажется, с каждой минутой он все больше волновался.
За столик в дальнем углу кафе присела семья: мама и двое близнецов — мальчик и девочка. Дети о чем-то возбужденно говорили по-французски. Мать выглядела такой довольной, такой счастливой!
Внезапно Тоблер швырнул телефон на стол.
— Ты солгала мне.
— О чем вы? — Алекс отшатнулась. — Я написала вам именно тот код, который высветился…
— Но ты не сказала мне, что счет открыт в цюрихском банке «Гельвеция».
Алекс молчала.
— Ты же знала название банка, ведь так?!
Алекс пожала плечами.
— Вы не спрашивали меня об этом. — Она начала подниматься, чтобы уйти. — Извините, но мне пора.
— Прошу, сядь. — Тоблер накрыл ладонью ее руку. — Я лишь хочу выяснить, что это значит. Еще несколько минут.
Алекс обвела взглядом ресторанчик. Кажется, никому не было до них дела.
— Пожалуйста, — мягко попросил Руди.
Алекс села на место.
— Я не понимаю, — продолжал Тоблер, — почему ты не рассказала мне всего, как обещала?
— Я уже сказала вам, что могу потерять работу. Только за то, что позвонила вам.
— Но я пообещал, что никому не скажу. — Руди выглядел обиженным, разочарованным ее недоверием. — Тот факт, что счет открыт в цюрихском банке «Гельвеция», много значит. Возможно, он сможет объяснить, почему убили моего отца. Неужели ты не понимаешь?
— Очень жаль, но мне ничего не известно о смерти вашего отца. — Алекс вновь посмотрела вверх на часы. — Мне правда пора на работу.
— Одну минуточку. — Руди взял свой телефон и нажал кнопку повторного набора номера. — Я хочу, чтобы ты объяснила Георгу Охснеру, старому компаньону моего отца, что означает этот код. Именно он сказал мне, где открыт счет.
Алекс покачала головой.
— Я никоим образом…
— Пожалуйста. — Руди ждал, когда ответят. — Мне хочется, чтобы ты своими словами объяснила ему, что это за код.
— Но я говорила вам, что не имею ни малейшего понятия.
— Тогда так ему и скажи. За обедом. Сегодня. Это займет не больше часа. — Руди все еще прижимал телефон к уху.
Алекс наклонилась к нему и прошептала:
— Неужели вы не понимаете? Нам запрещено вмешиваться в дела клиентов банка.
— Но это я — клиент, — понизив голос, ответил Руди. — И это мой счет. Точнее, счет моего отца, что, впрочем, одно и то же, поскольку я — его единственный наследник. Все, о чем я прошу, — встретиться со старым компаньоном моего отца. Просто пообедай с нами — и ты свободна.
Алекс медленно покачала головой.
— Извините. Не могу.
Тоблер указал на свой телефон.
— Тогда, возможно, нам следует позвонить твоему коллеге. Уверен, он будет сговорчивее. — Тоблер смотрел ей прямо в глаза. — Думаю, он тоже работает в цюрихском банке «Гельвеция»?
Цюрих
Пятница, день
— Wo ist das Restaurant, bitte? [13]
Швейцар гостиницы «У аистов» куцым толстым пальцем указал на лифт.
— Вверх, — пробормотал он по-английски и стал снова читать какую-то газету на итальянском.
Алекс присела за столик на террасе, откуда открывался вид на реку. Над крышами старой части Цюриха в тумане высились Альпы. Алекс заказала минеральной воды и стала ждать.
Слева, рядом с широким пешеходным бетонным мостом располагалось высокое здание в стиле неоклассицизма. На его фронтоне была скульптура падшего ангела. Над дверью Алекс разглядела слова «Уголовная полиция».
«Может, мне обратиться в полицию? — спросила она себя. — Сказать, что Рудольф Тоблер преследует меня. Но чем это поможет? Впутают сюда банк, и что тогда?» Она не только потеряет работу, но и полиции станет известно, что она нарушила закон о тайне банковских вкладов.
«Сделай то, что просит Тоблер, — говорила она себе. — Потом возвращайся на работу и веди себя так, словно ничего не произошло». Утром на работе она ни словом не обмолвилась Эрику о вчерашнем вечере, и он тоже промолчал.