— Может, и так, — согласилась Корнелия.
— Занималась этим раньше? — спросил он.
— Танцами? — ответила она.
— Нет, снимала ли ты одежду перед мужчинами, занималась ли стриптизом, показывала ли киску? Держим курс на полную обнаженность.
— Никаких проблем, — ответила Корнелия.
Бармен осмотрел ее с ног до головы оценивающим взглядом, как будто ощупывая все ее тело.
— Где? — спросил он.
Корнелия назвала несколько известных клубов на Западном берегу.
— Но я по большей части работала в Нью-Йорке, — добавила она.
— Это все объясняет, — сказал бармен, протягивая пиво другому покупателю. — Ты не подходишь под наш типаж.
— А каков ваш типаж?
— Шлюхи с силиконом,? — ответил он, растянув губы в кривой улыбке.
— Боюсь, в моем случае эта зона свободна от силикона, — извинилась Корнелия.
— Так я вижу, — заметил он, проведя глазами по нежным холмикам ее груди, прикрытой тонкой материей белой майки. — У тебя есть какие-нибудь рекомендации?
Она назвала агентство на Восточном берегу, которое раньше занималось почти всеми ее заказами.
— Я про них слышал, — сказал он. — У нас две девчонки заболели, так что чуть попозже я могу предложить тебе несколько выступлений.
— Это было бы замечательно, — сказала Корнелия.
— Но с завтрашнего дня, когда наши постоянные девушки вернутся, я не смогу тебе гарантировать работу в часы-пик. Другим танцовщицам это не понравится. Ты будешь танцевать в то время, которое они установят. Так что отработаешь, покажешь себя, а потом будешь танцевать по вечерам или уикендам на постоянной основе.
— Мне это подходит, — сказала Корнелия. — Я понимаю.
У нее не было намерения возвращаться сюда завтра.
Все, чего ей хотелось, так это несколько па сегодня на сцене. Почувствовать себя в знакомой обстановке. Снова контролировать свое тело — и судьбу.
— Как тебя зовут?
— Ангел, — сказала она.
— Не пойдет, — отреагировал бармен. — У нас уже есть Ангел.
— Без проблем, — ответила Корнелия. — Тогда Миранда.
— Это твое настоящее имя?
— Конечно.
— На самом деле я должен бы попросить тебя исполнить показательный танец. Но у меня нет времени, к тому же все заняты, а ты, похоже, понимаешь, чего от тебя требуют. Я просто надеюсь, что ты хорошо знаешь свое дело и посетители не будут на тебя жаловаться. У нас полно постоянных клиентов, и те, которые приходят после девяти, очень разборчивы.
— Если тебе не понравится моя работа, можешь мне не платить, — предложила Корнелия. — Я оставлю себе только чаевые.
— Вот это по-честному, — сказал бармен.
— Ну, так когда мне начинать? — спросила она.
— В восемь будет нормально. Ты хорошо работаешь с шестом? За это здесь всегда отлично платят. Большинство наших поздних завсегдатаев приезжают из аэропорта, с компьютерных съездов или из мастерских Марина дель Рей. Они любят, когда девушки умеют работать с шестом.
Корнелия допила свою выпивку.
— Тогда я буду твоей королевой шеста, — сказала она.
— Принеси с собой музыку! — крикнул он вслед, когда она направилась к двери.
— Она уже с собой, — Корнелия показала на свою сумочку. — Я без нее из дома не выхожу.
Она прошла по парковке, где ее арендованная «Мазда» была зажата между фургоном и старинным «Кадиллаком».
Теперь все, что ей требовалось, — это какое-то снаряжение для стриптиза.
Она поехала к Венецианскому пляжу. Несомненно, там она найдет то, что ей нужно для данного случая.
Кондиционер в клубе еле работал, и после завершающего выступления Корнелия сошла со сцены вся покрытая потом.
Стриптиз — это как езда на велосипеде, никогда не забудешь нужных движений. Вибрации, провокации, повороты, ухватиться одной рукой за шест и крутиться вокруг него, как бесструнная марионетка. Пройтись в перерыве между выступлениями по залу, опустив глаза, дотронувшись до шеста. Как только кончится тальк, ты медленно сползешь вниз по скользкой металлической поверхности. Казалось, что мужчинам это нравится, хотя она осознавала, что в этой галерее работающих здесь закостеневших профессионалок она словно ноющая заноза, — а тут латинские девушки, у которых нет другого общественно-полезного занятия, голливудские двойники, потерявшие надежду на нормальную жизнь и занимающиеся этим в тщетной попытке добиться хоть какого-то уважения, это ведь лучше, чем порно… Почувствовав себя аутсайдерами, некоторые танцовщицы пытались познакомиться с ней, донимая ее расспросами в бедной, слабо освещенной раздевалке за сценой. Саргассово море несвежего макияжа, смятого нижнего белья, таблеток и запаха дешевых духов, каждая нота которых — свежесть, сладость, мускус, фрукты и множество других ароматов — не могла выстоять в схватке с отвратительным натуральным запахом тел, испарины и нечистого дыхания, слегка смягченного жевательной резинкой или мятными леденцами.
Но почему-то она чувствовала себя здесь как дома.
На ритм музыки, этих песен, этих мелодий, которые она уже слышала раньше миллион раз, каждая конечность ее тела отзывалась с невинной, но все же сексуальной страстностью. Ее разум отключился, осталось только осознание знакомой обстановки. Ее кожа горела, остро ощущая каждый поворот в зловонной атмосфере на орбите сцены, и она чувствовала, как предлагает всем вокруг свою наготу, показанную с гордостью и честью, как будто она дарила себя Хозяину, эксперту по части самой страшной распущенности.
И снова в конце выступления Корнелия была мокра, и снаружи, и внутри.
Но даже если ее сексуальные ощущения были на пределе, как это бывало всегда, она все равно ощущала собственную отстраненность, оторванность от реальности. Так бывало всегда. Будь это на сцене или с мужчиной, любовником. Она была частью происходящего и вне его. Как наблюдатель, смотрела она на себя, замечая каждое движение, каждый потаенный взрыв, как будто под микроскопом. Никогда не умевшая погрузиться в омут полностью, отдаться до конца.
Усталое тело кипело адреналином. Корнелия сбросила черные трусики-стринги на столик для макияжа и вытерла лоб рукой. С надеждой подумала, что кабинка для душа должна быть свободной.
Салфеткой стерла с лица косметику. Тени для век и алую помаду, которая была обязательна для сцены. В макияже она чувствовала себя раскрашенной цыганкой. Она никогда не пользовалась косметикой, только на выступлениях в клубе.
Она уже было направлялась в общую уборную, где находился и душ, когда сквозь усилитель, соединявший офис клуба и раздевалку танцовщиц, прозвучал голос менеджера:
— Миранда, танец для тебя.