перебрался в Москву. А окультурили его во время службы по полной программе. Юрий стал
владельцем небольшого магазина, где продается антиквариат, букинистическая литература, автографы.
– Это все? – спросила я.
Роберт подул на клавиатуру.
– Нет. Знаешь, что общего у всех фигурантов? Они бесследно пропали!
– Что ты имеешь в виду? Уточни! – потребовала я.
– Друзь ждали на очередной кошачьей выставке. Она должна была появиться на судейском
месте в зале около полудня, – внезапно вмешался в разговор до сих пор сидевший молча
Денис. – Но так и не пришла.
– У Маргариты Валерьевны есть подруга и совладелица питомника кошек Эрика
Рудольфовна Кнаббе. Она-то и обратилась в полицию. Но по сию пору об исчезнувшей
сведений нет, – пояснила Лиза.
– Когда исчезла Друзь? – спросила я.
– Тридцатого января прошлого года, – снова взял слово Роберт. – А в марте того же года
пропал Пряхов. Вадим договорился о работе в Киеве, собирался улететь туда девятого числа.
Но принимающая сторона накосячила с билетом, опоздала его купить, в самолетах
свободного места не нашлось, фотографу купили билет на поезд. Однако, когда в Киеве
Вадима пришли встречать, его в вагоне не оказалось. Организатор решил, что Пряхов
ухитрился-таки сесть в лайнер и прилетит в столицу Украины, но тот словно в воду канул.
Искать его начали не сразу, а через неделю, когда из отпуска вернулась любовница
фотографа, манекенщица Люся Малышова. Она пошла в полицию, но так ничего и не
выяснилось. Время, когда фотохудожник испарился, установить не удалось. Известно, что
последним его видела эстрадная певица Кика, которую Пряхов снимал для гламурного
издания шестого марта. От нее Вадим уехал в девять вечера. Все. Более его никто не видел.
Троянов сделал короткую паузу и продолжил:
– А пятнадцатого сентября того же года дочь Фофана Зинаида Майорова заявила об
исчезновении своего отца. Фофана тоже не нашли, сейчас в его квартире живут дочка и зять.
Они и управляются с магазином. Интересная деталь. Объявить человека умершим по закону
можно лишь после того, как в течение пяти лет о нем не будет известий. Но существует
процедура признания гражданина безвестно отсутствующим. В суд можно обратиться, если
истек год со дня исчезновения. И тогда имущество пропавшего отдается в доверительное
управление некоему лицу. Зинаида – единственная дочь Фофана, естественно, она получила
право распоряжаться его магазином и квартирой.
Роберт умолк и снова взглянул на меня. Я откашлялась.
– Все исчезнувшие получили от Арины фигурки.
– Что было в бандероли Пряхова, нам неизвестно, – перебила меня Лиза.
– Хорошо, – согласилась я, – скажу иначе: Маргарите, Вадиму и Юрию Обнорская вручила
предметы, которые ей передал человек с писклявым голосом. Друзь, любительнице мурок, досталась фигурка кошки из керамики, Фофану статуэтка балерины из неглазурованного
фарфора.
– Она ее обменяла на чайник, – снова уточнила Кочергина.
Мне пришлось согласиться с замечанием.
– Верно, и это свидетельствует о том, как тщательно преступник готовился. Он узнал, что
Юрий жаждет получить именно такую танцовщицу, и был в курсе любви Друзь к муркам.
– Ну, эта информация не секретная, – пробормотал Роберт. – Небольшой, совсем
неглубокий заплыв в Интернете и – бите-дритте. Вот полюбуйтесь, здесь, например, снимки
Пряхова времен его появления в Москве и беседы парня с корреспондентами. Вадим не
только щелкал знаменитостей, но и сам раздавал интервью. С парнем незадолго до
исчезновения говорил репортер журнала «Красивые и счастливые». Зачитываю его
откровения.
Вопрос: «Легко ли вам было начинать карьеру в Москве?»
Ответ: «Помогло то, что я приехал в столицу на следующий день после своего
восемнадцатилетия. Знаете, такой наглый подросток, абсолютно уверенный в собственной
гениальности. Прямо с вокзала я без тени сомнения отправился в редакцию издания
«Снимки со всей планеты», пробился к главному редактору, разложил у него на столе свои
наивные работы… Ха-ха-ха! Виталий Семенович обалдел от нахальства желторотого юнца.
Но понимаете, он очень хороший, добрый человек, поэтому взял провинциала на работу. Я
стал его ассистентом, таскал за ним кофры, ставил свет и учился, учился, учился. Да, мне
невероятно повезло. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в двадцать пять лет человеку
уже не выкинуть подобный фортель, возникнет страх, всякие мысли типа: куда я еду? Кто
меня там ждет? Вдруг сгину в Москве? Вот, посмотрите, этот снимок сделан в день, когда я
впервые вошел в редакцию. У них в офисе такая фишка – абсолютно каждого человека, что
появляется на пороге, щелкают, а потом вручают ему фото на память. Видите, какое наивное
и одновременно самоуверенное выражение лица у меня восемнадцатилетнего? Первый год в
Москве был очень трудным и голодным, подчас у меня не хватало денег на еду».
Еще вопрос: «Родители вам не помогали?»
Ответ: «Я сирота. Отца не знаю, мать скончалась, когда мне стукнуло два года, совсем не
помню ее. Меня воспитывала бабушка, тянула на маленькую пенсию и на зарплату вахтера в
женском общежитии. Она никак не могла подкинуть мне деньжат, мы с ней копейки считали, она единственный родной мой человек, к сожалению уже покойный. Но я очень рад, что
бабуля дожила до того момента, когда я стал хорошо зарабатывать. Я успел купить ей, всю
жизнь ютившейся в крошечной комнате коммуналки, симпатичную однушку, обставил ее, набил шкаф хорошей одеждой. Хоть короткое время, но успела баба Лена пожить, как она