Он заставил водителя проехать по всем улицам, расположенным вокруг Музея естественной истории в прилегающих к музею десяти кварталах. Джеймисон внимательно смотрел, нет ли синего «форда» или какой-либо иной угрозы. Но ничего не увидел и устыдился собственной глупости, решив, что позволил слишком разыграться воображению. Он расплатился с водителем и вышел из машины в двух кварталах от музея. Остановился в холодной тени почтовой станции, внимательно понаблюдал за входом в музей и машинами, проезжающими мимо.
В девять тридцать он вошел в музей с северной стороны и поднялся на эскалаторе до главного зала. Там старался держаться подальше от африканского слона, стоящего в огромном круглом зале, поскольку посетители не могли не смотреть в направлении этого громадного ушастого животного. Так он прошел до динозавра. Глаза и уши работали в полную меру своей чувствительности, ладони рук оставались открытыми, пальцы – крепко прижатыми друг к другу. Он медленно крался дальше, в зал меньшего размера, где несколько экспонатов являли собой картинку о древних способах охоты, когда услышал скрип ботинок. Звук шел сзади справа и быстро приближался.
Джеймисон сделал резкий поворот кругом в готовности дать отпор. Он сразу узнал Блевинса, но не мог так же резко изменить атакующую позу, сумев лишь слегка придержать выпад, превратив его в нелепое замедленное движение, подобное тому, как бывает в кино.
Блевинс отступил назад и поднял руку, защищая нижнюю челюсть. При этом бровь его изогнулась, отчего затопорщились уложенные бабочкой полоски лейкопластыря, соединявшие рваную рану.
– Медленно разворачиваешься. Я мог расплатиться с тобой за подбитый глаз. Ты что, под воздействием лекарства?
Джеймисон сунул руки в карманы и посмотрел сначала в одну, потом в другую сторону зала.
– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какой странный ты человек? Ну давай пойдем куда-нибудь в более спокойное место. – Джеймисон повел его через маленький зал и остановился, как только они остались одни.
– С Мелиссой все в порядке?
– Я знал, что ты первым делом задашь мне этот вопрос. Да, с ней все в порядке. По крайней мере так было сегодня утром. Не знаю, что произошло потом, потому что я опять бью баклуши. Но сегодня она была в конторе. Ребята из внешней контрразведки забрали ее вчера вечером.
– Мне казалось, это ты послал агента забрать ее. Что, внешняя контрразведка намерена забрать и меня?
– Я послал своего молодого партнера. По всей видимости, ребята из внешней контрразведки явились туда допросить ее. – Блевинс потупил взгляд. – В возникшей неразберихе моего партнера застрелили. Был убит и еще один агент.
– Бог мой, извини.
– Да уж.
– Но с Мелиссой все в порядке?
– Да.
Джеймисон сжал Блевинсу плечо. Посмотрел ему в глаза и вспомнил, что видел точно такой же взгляд, когда их группа попала в засаду. Эта ошибка стоила им жизни пяти человек и одного сошедшего с ума.
– Жаль твоего партнера.
– Да.
– По радио об этом ничего не говорилось.
– Возможно, до СМИ новость еще не дошла.
– Ты так думаешь?
– Не знаю. Странно все. Мы обычно сообщаем о происходящем сразу после того, как погаснет вспышка от выстрела.
– Даже в таком городе, как Вашингтон, событие, когда агенты ФБР убивают друг друга, стало бы сенсацией, правда?
– Да уж, наверное.
– Что тебе известно об убитом агенте?
Блевинс посмотрел вокруг, и по его взгляду можно было угадать ответ.
– Их или нашего?
– Ну вы даете. Какого черта? Что это значит? Вы разве не на одной стороне?
Блевинс некоторое время пребывал в замешательстве, потом, казалось, понял, о чем Джеймисон спрашивает.
– Конечно. Разумеется. Но дело в том, что сегодня утром я повстречался с двумя агентами, которые были, ну… другими. Я все еще о них думаю. Вот и все.
– Другими в каком смысле?
– Точно не могу сказать. Дело в том, что все агенты отличаются друг от друга в том, как они делают свое дело. Ребята из отдела по борьбе с организованной преступностью работают не так, как ребята из отдела по борьбе с преступностью «белых воротничков». [4] Агенты быстрого реагирования делают свое дело не так, как ребята из отдела по борьбе с наркотиками. Различия воспринимаются как нечто нормальное и зависят от решаемых задач, но эти парни преследовали явно необычные цели.
– Ты не шутишь?
Блевинс прищурился.
– Какие там шутки. Такое иногда случается. Я с этим сталкивался. Отдельные агенты некоторое время работают как одна команда, вырабатывая при этом собственное… Не знаю, как это назвать – свое собственное, отличное от других сознание, направление мыслей… Как бы это ни называлось, порой они забывают о законе. Становятся более осторожными, менее открытыми.
– Подобно тому как произошло в Хьюстоне?
Джеймисон видел, как болезненно передернулось лицо Блевинса, но ему нужно было знать, не возникла ли такая же ситуация. Ведь участницей событий стала Мелисса.
– Ты обещал никогда не напоминать мне об этом.
Джеймисон продолжал смотреть на него пытливым взглядом, хотя это было нелегко.
– Извини. Но я все равно хочу услышать ответ. Эти агенты вознамерились убить человека, хладнокровно застрелили его, а ты согласился с их версией.
– Вообще-то легко стоять здесь в полной безопасности и судить меня за то, что я сделал. Тебя-то там не было. Было практически невозможно определить масштабы фактора спешки, желания как можно скорее задержать подозреваемую. Было поздно, темно и жутко. Предполагалось, что парень – сообщник преступницы. Они говорят, он пытался вынуть пистолет, и это вынудило их застрелить его. Вопрос исчерпан.
– Угу, раз ты так говоришь.
– Черт бы тебя побрал. Я только что сказал именно это.
Блевинс снова прищурился, а губы плотно сжались – сигнал приближающейся опасности, хорошо Питеру известный.
– Извини, дружище. Я подавлен и взбешен. Не желаю переходить на личности.
Блевинс глубоко вздохнул.
– К черту все это. Ты прав. Насчет Хьюстона. Хотелось, чтобы ты ошибался. Но у нас не было причин убивать того малого. Он не оказывал сопротивления. Черт, они просто слишком быстро решили, что парень являет собой общественную угрозу. Таким он и был на самом деле.
– Все равно я удивлен, что ты с этим согласился.
– Другие агенты говорили убедительно. Клялись, что парень сделал попытку вынуть пистолет. Сам я никогда не видел этого пистолета, и, как оказалось, не было там ни пистолета, ни ножа, но они упорно придерживались своей версии, и я поддержал их. Точнее, не поставил под сомнение их версию. Я знаю, что не прав. Поступлю ли я таким же образом сегодня? Нет.