Эйро с сожалением развёл руками:
– Нельзя тебе этого знать. И объясню почему: ты можешь попасть в плен, кальвадры у тебя всё выпытают и, возможно (хотя гипотетически это маловероятно), что Полигон подвергнется атаке. Как и сами научные светила могут быть непосредственно атакованы. А что касается меня, то забыл просветить по поводу одного таланта: умею умерщвлять свою копию, разлагая её мозг в жидкую кашицу. Кстати, скоро и вас научат чему-то подобному.
Сделал три шага в сторону, замирая напротив самого великовозрастного солдата, и вопросительно посмотрел ему в глаза. Тот прокашлялся, правильно обратился и спросил:
– Как наши… хм… создатели скопированных сущностей выбирают цели для атаки?
– Тоже ответ не для простого ума, да и солдатам это знать не положено.
Следующим стал задавать вопрос любимчик сержанта, которому он дружески, поощрительно улыбнулся. Наследник империи Эрлишан, Яцек Шердан не стал комплексовать:
– Господин сержант! Почему не призывают женщин? Ведь многие из них с удовольствием воевали бы?
– Вот! Вот правильный вопрос от настоящего мужчины! – апеллировал Эйро ко всем остальным принцам. – Возле такого мачо род точно не зачахнет и древняя, уникальная кровь не исчезнет! – подобное утверждение полностью противоречило прежде сказанному постулату о материнской линии. – А почему не призывают?.. Хм! Да всё до банальности просто: не получаются у наших умников женские копии. Что-то у них там не срастается, а одна, наполовину удачная попытка закончилась полным фиаско. Если не сказать что трагедией. Станете бессмертными, вам скажут и об этом опыте… Ну а в остальном… женщины тоже сражались. Их призывали в своё время как доноров-добровольцев, но те, погибая, прерывали ветви своих родов, если не успевали оставить после себя дочерей. Обо всём остальном наследстве можно спорить бесконечно, но кровь ребёнку всё же передаётся только от матери.
Четвёртый, пожалуй, сложенный лучше всех, смотрящийся как бог красоты Аполлон, но боящийся крови вегетарианец, задал вопрос, интересующий многих:
– Сколько ещё подобных отделений принцев или простых потомков крови велья существует в данное время?
– Только одно. И там далеко не принцы. Больше Полигон не вытягивает при всём своём уникальном научном потенциале и технических возможностях.
– А сколько было отделений до создания нашего? – спросил Пятый, пытаясь попутно с помощью своего умения гипноза заставить командира отвечать долго и пространно по этой теме.
– Около сотни, – ответил тот кратко и с явной издёвкой. После чего продвинулся к Шестому: – Ну что, толстяк, вопрос придумал? Или мозги окончательно жиром заплыли?
– Никак нет, господин сержант! – горделиво расправил плечи тот. – На мышцах жир не скапливается! И вопрос готов: каково количественное соотношение бессмертных принцев к бессмертным обывателям?
Похоже, он хотел узнать количество и тех и других, но перемудрил с вопросом. Ибо ответ всех озадачил своей неопределённостью:
– Соотношение: один к трём!
Вот и думай, о чём речь идёт! То ли о сотнях, то ли о единицах. Наверное, поэтому Седьмой, поддавшись импульсу своей несомненной молодости, перефразировал вопрос. А может, и сам хотел узнать то же самое.
– Сколько конкретно бессмертных среди наследников и принцев?
– Два! – последовал самый короткий ответ. И все непроизвольно замычали, давя в себе досаду и разочарование. Два плюс шесть, равняется – восемь. Конечно, с такими силами не навоюешь много. Тем более когда речь идёт не просто об иных Галактиках, а о целых Вселенных. Тут никакой отбор точек контроля не поможет, а все отправленные в самые опасные места десятки будут уничтожены до последнего солдата, с ничтожно мизерными шансами выполнить поставленные задачи.
Поэтому явная грусть слышалась в голосе Восьмого, представителя цивилизации Мейру, раскинувшей свои крылья экспансии на трёх звёздных системах:
– Будут ли у нас совместные боевые действия с иными десятками?
– Как повезёт, ибо есть временные ограничения для «вызова». Всех собрать единовременно – никогда не получится, это – раз. И два: копии не могут сниматься в любой желаемый момент. Ну а три: даже доноры должны делать некие паузы после смерти. Например, я прожил в собственном теле, после «вчерашней» смерти, целых пять часов. С вас тоже, получается, сняли копии лишь чуточку раньше. И то, я в этом не уверен.
Постоял, печально вздохнул и шагнул к Девятому:
– А-а… философ! Сейчас наверняка поинтересуешься самым глобальным или самым кошмарным. А?
– Куда мне до вас, господин сержант! – с показным смирением смутился индус. – Поэтому у меня не совсем простенький вопросик. Почему вы, господин сержант, на своей планете не совершили ни технической, ни политической революции?
Эйро незаметно покосился на Фредди, давая понять, что понял, откуда радже прошла информация о сожительстве на одной и той же планете. Немного подумал, улыбнулся и в уже знакомом всем жесте с сожалением развёл руками:
– Ответить не могу… пока. Но ты обязательно узнаешь ответ, после того, как станешь бессмертным.
То есть легко осадил раджу, воспитанного на кастовых разделениях и прочих, связанных с этим предрассудках. Не захотел потакать каверзному индусу в его попытках утвердиться, выделиться философским складом ума. А скорей всего, Сенато́ру в самом деле запретили говорить на эту тему.
После чего сержант устало зевнул и, не делая больше шагов, кивнул Десятому. Мол, спрашивай. Фредерик не нашёл ничего лучшего, как поинтересоваться:
– Что будет, если враги создадут устройство, реагирующее на древнюю кровь, отыщут всех велья и уничтожат семейные династии полностью?
– О-о-о!.. – затянул возмущённо земляк. – Ну и страхи, на ночь глядя, ты тут разводишь! Упаси судьба от такой беды! Не суеверный, но даже сплюну! – и он три раза поплевал символически через левое плечо. Потом вздохнул и всё-таки выдал ответ: – Если у врагов нечто такое получится, то нам хана! Человечество будет обречено. Поверьте мне… Кстати, о ночи: спать давно пора! Поэтому… к отбою… разойдись!
Ни на кого больше не глядя, явно в расстроенных чувствах, потопал к выходу из казармы.
Не успел он скрыться, как Шестой возмущённо забасил:
– Он нечестно поступил с вопросами! Попросту издевался своими ответами!
Его тут же вполне резонно осадил Пятый:
– Надо самому вначале чётко определиться, что ты хочешь узнать, и только потом… спрашивать, – наследники толпой, неспешно прошли к умывальникам. – Мне, например, стало понятно, что из более чем тысячи копий, каждая из которых имела по десять шансов, бессмертными стало всего восемь человек. И этот урод Сенато́р – один из них.
– Причём из простонародья, – буркнул с презрением насупленный индус. Пришлось Фредди несильно задеть земляка локтем, привлекая к себе внимание, и вполголоса, пока остальные затеяли дискуссию, выговорить: