А сейчас эту самую руку он протягивает Клэр. И девушка тоже наклоняется к нему, легонько дотрагивается до раны. На ее пальцах остается кровь.
Теперь Патрик тянется к ней всем телом, словно просит благословения. Клэр смотрит ему в глаза. Но ничего не говорит, лишь наклоняется и нежно целует рану.
Патрик говорит, что ему надо показать ей кое-что еще. И лицо Клэр мгновенно мрачнеет и ожесточается, словно ей пообещали счастливый конец и обманули.
Девушка не задает вопросов, у нее уже не осталось на это сил. Просто молча идет следом, вниз по склону, через зоопарк, мимо мертвых зверей в клетках, мимо остывшего тела Высокого Человека, к цветной карте, перевитой плющом.
— Сюда, — говорит Патрик, ткнув пальцем в здание ветеринарной службы.
Через несколько минут он вышибает ногой дверь и принимается рыться в стеклянных шкафах. Находит нужное: два шприца и бутыль с надписью «дистиллированная вода».
Расстегнув рюкзак, Патрик достает серебристый пузырек и ставит его на стол. Стекляшка сверкает между ними, словно вызов, словно пуля, предназначенная для русской рулетки. Медленно-медленно Клэр поворачивает склянку и смотрит на этикетку.
— Так вот почему ты оказался здесь, в Призрачных землях?
— Да.
— Ты пришел сюда за вакциной?
Клэр сжимает пузырек в пальцах, ей хочется со всей силой швырнуть его о стену или проглотить целиком.
— Ну, не совсем так. То есть сперва я думал, что пришел за этим. Но потом нашел кое-что другое.
Патрик берет ее за руку, и проклятый пузырек исчезает с глаз долой.
— Ты ведь знаешь, каково это — когда внутри живет нечто тебе неподвластное.
— Еще бы, — отвечает Клэр.
— Теперь ты можешь положить этому конец.
Девушка думает, ее терзают сомнения. А потом ей на память вдруг приходит давнишняя папина шутка: секрет счастливого брака — упорно не замечать то, что тебе не нравится, полностью сосредоточившись на том, что ты любишь. Помнится, выдав этот афоризм, он еще обнял маму и уткнулся носом ей в шею. Шутка, конечно, но, как известно, в любой шутке есть доля правды. Клэр заглядывает к себе в душу и там, кроме усталости, кроме искушения и желания сделаться обыкновенным человеком, видит две скорчившиеся фигурки. Она знает, кто она такая, и не сможет предать свою сущность и расторгнуть этот брак.
— Я хочу, чтобы ты ввел вакцину себе, — говорит девушка, подталкивая пузырек к Патрику.
Он отпихивает ее руку, но Клэр не сдается.
— Тут хватит на нас обоих, — уверяет Гэмбл.
— Спасибо, мне лекарство не нужно.
— Клэр, что-то я тебя не пойму. Ты что, правда хочешь примкнуть к тем людям?
— Их я едва знаю. Но зато я прекрасно знаю, кто такая я сама.
После долгой паузы Патрик кивает. Клэр помогает ему развести порошок водой, наполнить шприц, вколоть вакцину и вытереть кровь с руки. А потом снова его целует. На этот раз в губы.
Он маленького роста. Может, именно поэтому его обычно и не замечают. На нем защитные очки, белый комбинезон с эмблемой холдинга «Дженерал миллз» на груди и такая же белая кепка, под которую убраны белобрысые волосы. В руках — планшет с листочком бумаги и ручка. Он прогуливается по металлическому мостику, огороженному цепочкой. По обе стороны за заграждением рычат конвейеры, гудят измельчители и огромные печи. Здесь, в Де-Мойне, в цехе сухого помола, зерно превращается в хлопья, муку, крупу, которые потом продадут другим пищевым компаниям.
В воздухе кружится желтая пыль. Ее вытягивают гигантские вентиляторы, вделанные в стены. Из-за их рева и из-за шума машин почти ничего невозможно расслышать. Он не обращает на шум никакого внимания. Ему здесь все хорошо знакомо, ведь это уже двадцатое производство за этот месяц. Он успел под видом инспектора по контролю качества посетить около двадцати цехов сухого и влажного помола. Вон совсем рядом бесконечный поток неочищенного зерна скатывается в желоб.
Отсутствие двух пальцев на руке нисколько не мешает ему расстегнуть потайные карманы, вшитые в рукава. Оттуда сыплются мелкие белые хлопья. Один рукав, потом второй. Он словно бы сам рассыпается в пыль или же выполняет некий похоронный обряд. В каждый карман влезает удивительно много семени. Так он его называет — семя. Переработанные останки зараженных. Балор мертв, Магог тоже, но их дело живет. Пак уехал из поместья несколько недель назад, его пикап нагрузили прозрачными пластиковыми контейнерами, полными белой пыли.
Высыпав все содержимое карманов, Пак отряхивает руки.
В хорошо всем знакомом исследовании профессора Десаи написано, что прионы невероятно устойчивы к обычным процедурам обеззараживания, например к кипячению, облучению, сухому теплу и воздействию химикатов. В лучшем случае эти возбудители теряют часть инфицирующих способностей, но все равно выживают и при удачном стечении обстоятельств быстро размножаются в новой системе. Чтобы полностью убить прионы, требуется четыре с половиной часа нагревать их при температуре сто тридцать два градуса Цельсия. И даже после такой процедуры необходимо еще воздействие гидрохлорида и гипохлорита. Так что цеховые печи — это мелочь. Отсюда лобос попадет в зубную пасту, йогурт, сок, хлопья, чипсы, крекеры, пиво, говядину, хлеб. Распространится буквально повсюду.
Пак выходит на улицу, а следом за ним бежит к парковке приземистый человек. Это заместитель управляющего. Медленно меркнет лилово-багровое небо. Пак открывает машину и бросает внутрь кепку. Заместитель спрашивает, все ли у них в порядке.
— Все просто превосходно, — отвечает Джонатан и, глядя в зеркало, приглаживает волосы. — Я очень доволен.
— Вы пришлете мне отчет?
Пак забирается на водительское сиденье и поворачивает ключ зажигания.
— Скоро вы обо всем непременно услышите.
Так и будет. Все услышат. Как-нибудь ночью, скорее всего в полнолуние, люди по всей Америке выключат телевизоры, отложат в сторону вилки или прервут занятия любовью. Они подойдут к окнам и, глядя на свои меняющиеся отражения, зададутся вопросом: почему это вдруг завыли полицейские сирены?
Хочу выразить сердечную признательность
Кэтрин Фоссет, Холи Фредерик и другим замечательным сотрудникам компании «Кертис Браун»;
команде «Вервульфа» — Хелен Атсма, Кирстен Рич, Оливеру Джонсону и всем великим и могучим редакторам и маркетологам из «Ашетта»;
преподавателям и студентам колледжа Святого Олафа, Тихоокеанского университета в Орегоне и Государственного университета Айовы;
Национальному фонду искусств.
Большое спасибо также
Лирик Бартоломью, Кори О’Нил, Джейсону Райану Арменту, Джулии Бэббит, Крису Хэррингу, Майклу Кимберу и Элизабет Уитли — за помощь в исследованиях, которые я проводил во время написания романа;