– Извините, – произнес Тихонов и, прикрыв за собой дверь, направился к спальне напротив.
Здесь он не стал прислушиваться – просто открыл дверь. Морально он уже был готов застать Серегу и Наташу за милой «беседой». Но увиденное его шокировало не меньше, чем до этого слизняк Галина Анатольевна. Мишка развалился на кровати, сверху сидела Виктория, а рядом лежала Наташка. Все бы ничего, устраивать или нет оргии – личное дело каждого. При взаимном желании они вольны делать что угодно, но только не в его доме. Черт! Да при чем тут твой дом?! Мишку вчера выловили в озере без кожи, а сегодня он забавляется с Сиротками в твоей койке. Что тебя больше беспокоит: моральный облик твоего дома или сохранение собственного рассудка? Артем отвернулся.
– Братуха, – услышал Тихонов за спиной. – Давай к нам.
Девушки захихикали так мерзко, что Артема даже передернуло. Он зажмурился. А когда открыл глаза, ничего не было. Он лежал на сухой кровати в родительской спальне, ставшей в последнее время его.
* * *
Он услышал какой-то скрежет. Будто в одной из комнат передвигали мебель. Тихонов сел на кровати. Сон давил тяжелым грузом. Он встряхнул головой, встал и вышел из комнаты. Что можно двигать с утра? Если честно, его начал утомлять этот муравейник в его доме. Артема напрягало это настолько, что он перестал себя чувствовать здесь хозяином. Черт знает что! Сегодня они мебель двигают, а завтра и его подвинут. А? Хочешь быть подвинутым? Серега посматривает на Олю, как кот на сметану. Тем более ей-то ты уж не хозяин. Да и дом юридически не твой.
Артем вошел в кухню, когда Серега задвинул ванну в угол. Ольга улыбнулась.
– Темка, скажи, ведь так лучше?
Она не спрашивала. Она чувствовала себя здесь хозяйкой.
– Все равно ведь угол пустовал.
«Я убью их. – Жесткая и острая мысль, словно гвоздь-сотка, впилась в мозг. – Убью, но потом». Ванна в углу уже не пугала – она уже столько раз ему показывалась во снах или наяву, она раздражала. Разбираться, кто инициатор появления этого корыта здесь, у него не было времени.
– Серега, поехали в больницу. Ольга, дай ключи!
Девушка похлопала по карманам, потом махнула, мол, они же не здесь, и вышла из кухни. До появления Оли с ключами в руках парни не обмолвились ни словом. Подхватив связку, Артем вышел из дома. Проскурин пожал плечами и вышел вслед за ним.
Дорога до больницы заняла не больше пятнадцати минут. Тихонов думал о сне. Бабушка говорила, что если во сне тебе приснился мертвый человек и позвал к себе, то ни в коем случае нельзя идти. Иначе смерть. Артем помнил Мишку с «наездницей» Викой, помнил, что тот звал его присоединиться, но пошел ли он – вылетело из головы. Если пошел…
«Поздравляю, ты следующий», – вспомнил слова Лидки Артем.
Стоп! А что делали в его сне живые? Нет, он не исключал совместное нахождение мертвых и живых в одном плохом сне, но как-то уж странно. Вика исчезла практически вместе с Мишкой. Скворца находят потом мертвым, а Вики и след простыл. Тимофей и Лидка могли уйти к нему, а вот Наташа никуда уйти не могла.
– Где Сиротка? – вдруг спросил Артем, выруливая на парковку у больницы.
– Кто? – не понял Сергей.
– Наташа.
– Еще один. Откуда я знаю, где ваша Сиротка?! Сиротка, – еще раз повторил Проскурин. Ему явно нравилось услышанное слово.
– Может, в комнате?
– Нет. Там спал я.
Артем заглушил двигатель автомобиля и посмотрел на друга.
– То есть она тоже пропала?
Серега пожал плечами.
– Ольга думает, что она ушла искать Вику.
– Куда, мать ее?! Куда она поперлась?! – Тихонов ударил по рулевому колесу. – Это ж надо быть такой пустоголовой!
– Оля сказала, что, если не вернется до обеда, надо идти в полицию.
– Надо. Ладно, пошли, навестим одноклассницу.
– Двух.
– Ну да, двух. Я надеюсь, что на входе не вчерашняя надзирательница.
* * *
Но на входе оказалась именно она. К удивлению Артема, она заулыбалась, как только увидела их. Когда Тихонов посмотрел на Проскурина, то все понял. Они знакомы. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что и Артем тоже должен быть с ней знаком. Проще говоря, она и есть их одноклассница.
– Привет! – Серега подошел и приобнял девушку.
– К кому? – спросила Света после радушных объятий.
– К Инке решили заскочить. Кстати, ты Темку Тихонова помнишь? – Серега кивнул на Артема.
– Да ладно? – удивилась Светка. – В гости или совсем?
– Как выйдет, – грубо ответил Тихонов и, повернувшись к Проскурину, спросил: – Мы можем повидаться с Инной?
– Приемные часы… – начала Светлана заученную песню.
– Светик, – перебил девушку Серега. – Мы по-быстренькому.
Артему слабо верилось в силу обаяния друга, и он уже собирался вступить в перепалку с бывшей одноклассницей, когда Светик растаяла.
– Давайте, только, если что, я вас не видела.
– Разумеется, – сказал Сергей и, пропустив вперед себя Артема, пошел за ним.
Инну перевели в обычную палату на второй этаж в ожоговое отделение. Они узнали со слов Светы, что у Инны ожогов мало, но они очень серьезные. Одна из травм – это ожог дыхательных путей.
– Хрень полная, – сказал Серега, когда они уже были в отделении. – Мы вряд ли ее услышим.
– Это почему?
– Потому что она ни хрена нам не скажет. Ожог дыхательных путей – это не только проблема с дыханием, а еще и с речью. У меня однажды было такое. Мне лет четырнадцать было. Мы с отцом в баню пошли, ну я и напросился с ними в парилку. Они там ребята шустрые. Ну, мужики, конечно. Мужики шустрые. Короче, пьяные, почти все в хлам. Вот один из шустряков и решил поддать парку. Я как раз сидел напротив раскаленных камней. Короче, мне прилетело прямо… Если без мата, то хапнул я парку по самое не могу. Ты не поверишь, будто битого стекла нажрался. Я дышал-то с трудом, не то что говорить что-нибудь мог.
– Разберемся, – сказал Тихонов и уверенным шагом двинулся к палатам.
На посту медсестры оказалась еще одна милая надзирательница, не устоявшая перед обаянием Проскурина. Она не только сказала, где лежит Инна, но и довела до нужной палаты.
Инна лежала на дальней кровати, отвернувшись к окну. Артем и Сергей подошли к ней и встали в ногах.
– Инна, – позвал Артем.
Девушка вздрогнула, но к ним не повернулась.
– Инна, мы пришли узнать о хозяине.
На мгновение Тихонову показалось, что видимый ему уголок губ пополз в сторону и вверх. Показалось. Девушка повернулась к ним лицом. Ухмылки на нем не было. На нем была печать безысходности.