— И Моника Бэннэн мертва. — Он вздохнул и снова повесил голову. — Я думал, что мы вот-вот победим, Скалли.
Каким-то странным вывертом ее мозг представил ей это «мы» как «Малдер и Уитни», а не «Малдер и Скалли», и ей тут же стало неловко от дурацкого укола неожиданной ревности.
— Я знаю, что ты так думал, Малдер, — сказала она и убрала руку.
И как только прервалось прикосновение, тут же вернулась суровая реальность жизни.
Малдер проглотил слюну, поднял руку со свернутыми бумагами. Скалли узнала ксерокопии фотографий с удостоверений подозреваемых.
— Мне нужно увидеть отца Джо, — сказал он. — Спросить его об этих людях.
Разочарование окатило ее волной.
— Ты все еще хочешь ему верить?
Он ничего не сказал, только посмотрел на нее, но по этому взгляду она поняла, что угадала. И подумать только, что это она втащила Малдера в это дело, а он упирался и отговаривался…
Она должна была сказать ему одну вещь, и сказала ее сухим и деловым тоном:
— Тебе следует знать, что у него обнаружена смертельная болезнь. У Джозефа Криссмена — рак костного мозга в последней стадии.
Малдер воспринял эту информацию, и глаза у него сузились. Потом на лице его появилась обычная бесстрастность, сказавшая Скалли, что его решимость не поколеблена.
— Все равно мне нужно с ним говорить, — сказал Малдер. — Я должен удостовериться.
Вряд ли Скалли могла отказать ему в этом последнем шаге, хотя ее мнение в этом вопросе нисколько не изменилось.
— Тебе нужно удостовериться, что он не просто мерзавец, но еще и лжец?
Он ответил ей ничего не говорящим взглядом.
— Ладно, — сказала она и протянула руку, указывая на ксерокопии. — Дай мне, я сама ему покажу.
— О’кей. Но я бы хотел пойти с тобой.
Она кивнула, повернулась и пошла — Малдер за нею.
В онкологическом отделении среди еще нескольких пациентов и молчаливо хлопочущих сестер отец Джо на госпитальной койке казался очень беззащитным и куда более старым — как будто припадок, который видела Скалли, отрезал сразу много лет от его жизни. Когда Скалли и Малдер подходили к нему, казалось, что он спит, по он открыл глаза, когда они встали рядом с ним.
— Отец Джо! — тихо позвала его Скалли.
Но он смотрел на Малдера, пристально, не отвлекаясь.
— Вы мне поверите, что я только что думал о вас?
Малдер согласно кивнул, будто наиболее естественно было бы данному пациенту такое сказать.
— У меня было видение, которое могло бы вас заинтересовать. — Он приподнялся на локте. — Мне привиделся человек. Он говорил на иностранном языке.
Малдер переглянулся со Скалли, которая ответила ему скептическим взглядом.
Потом она развернула свернутую ксерокопию и показала ее больному.
— Это не он?
Отец Джо всмотрелся в резкие черты Янки Дацишина, и глаза его вспыхнули:
— Да! Это он, тот человек…
Перестанет он когда-нибудь притворяться?
— Как вы узнали? — спросил святой отец.
— Мы думаем, — ответила она, — что этот человек похитил Монику Бэннэн, агента ФБР… а также Черил Каннингэм, вторую женщину, которую вы видели. Возможно, и еще многих. А помогал ему этот человек…
Она показала бывшему священнику фотографию владельца «Службы перевозки донорских органов», Франца Томчезина.
Эту фотографию отец Джо разглядывал долго, с таким напряжением прищуренных глаз, что Скалли могла бы и засмеяться, если бы все это не было так трагично.
Наконец бывший священник сказал:
— Простите, но я не знаю, кто это.
Хотя и уличив сейчас его в очевидном обмане, Скалли не испытывала чувства победы и понимала, насколько сейчас хуже Малдеру. Он посмотрел на нее, очевидно, ощутив ее нетерпение.
— Вы уверены? — спросил он священника. — Может, не в видениях он вам встречался — а где-нибудь в прошлом?
Больной мотнул головой.
— Я вполне уверен, что не знаю этого человека.
Малдер смотрел на отца Джо в упор, очевидно, жалея, что бывший поп не дал ему честного ответа.
Готовая положить конец этому спектаклю, Скалли сказала сухо и четко:
— А я вполне уверена, что знаете.
Отец Джо повернулся к Скалли в видимом удивлении.
— На самом деле, — продолжала она с неприятной улыбочкой, — вы его знали еще отроком. Алтарным отроком. Вспомнили?
Под взглядом Скалли глаза бывшего священника стали круглыми. Он опустил взгляд на ксерокс, который она перед ним держала.
— Нет, — выдохнул он. — Боже милостивый, нет!
Он выхватил ксерокопию из рук Скалли, уставился на нее, отвесив челюсть. Глаза у него наполнились слезами, он затрясся от эмоционального удара.
— Этого не может быть… я не верю… не верю…
— И никто не верит, — сказала ему Скалли.
Он посмотрел на нее сквозь слезы, но не было у нее ни сочувствия к нему, ни времени слушать его вранье, проклятое это вранье…
Отец Джо заговорил очень тихо, но его подрагивающий голос не прервался:
— Очевидно, он был моим каналом связи с этой девушкой… и мои видения должны были спасти ее от него.
Скалли даже не пыталась скрыть презрение к бывшему попу, который теперь обратил взгляд к Малдеру:
— Вы должны мне поверить, сын мой. Это рука Божия. Рука Божия…
Пока Малдер искал слова, Скалли ответила первой:
— Позвольте задать вам вопрос, отец мой. Один последний и простой вопрос. Она еще жива? Девушка, которую вы видели, Моника Бэннэн — она жива еще?
Человек в кровати сделал глотательное движение. Кажется, он почувствовал расставленный капкан.
Давай, отец Джо, думала Скалли. Пятьдесят на пятьдесят… рискуй.
— Я ее ощущаю, — сказал бывший священник. — Да. Она еще жива.
Наконец-то в лице у Скалли появилось удовлетворение. Она смотрела на Малдера, будто хотела спросить: «Каких тебе еще доказательств?»
Малдер молча кивнул и так же молча вышел из отделения.
Через несколько секунд она попыталась догнать его в коридоре — он шел к выходу.
— Малдер!
Он оглянулся, но не остановился.
Она догнала, пошла рядом, потом спросила:
— Малдер? Ты куда сейчас?
Он остановился. Обернулся к ней, и в лице его и в голосе была мягкость, но в словах — стальная твердость.
— Может быть, он говорил о второй женщине, Скалли. Ты не хуже меня знаешь, что истинная экстрасенсорика здесь бывает неточна. И вторая похищенная может еще быть жива.