– Темперанс, – Джек говорил жестким, «металлическим» тоном, напоминавшим об автоматной очереди, – как тебе Чикаго? Я имею в виду, ты уже разобралась с делом Антона Семарка?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Тысяча девятьсот тридцать четвертый год, бандиты Капоне под руководством Фрэнка Нитти убили майора Семарка в Майами. Пресса окрестила этот день «ошибкой Франклина Рузвельта», потому что покушались они как раз на президента.
Бреннан покачала головой:
– Это весьма информативно, но я прекрасно проживу и без этой информации. У тебя есть для меня что-то более существенное?
– Да ладно, доктор, это же Чикаго! Это же… как Диснейленд для организованной преступности! Могу, например, рассказать о «чикагской семерке»…
– Я имею в виду нечто существенное по делу, – прервала его Бреннан.
– Ага, – сказал Джек, – ладно. Извини. Да, я выяснил кое-что интересное о той грязи, которая покрывала кости.
Бреннан ждала продолжения.
– В этой грязи содержится много кварца и кислорода.
– Песок?
– Не тот песок, который ты можешь встретить на пляже… но почва точно была песчаной.
– В Чикаго?
– Ага, – сказал Джек. – И первой моей мыслью было отправить вас проверять окрестные пляжи. Заодно и отдохнули бы. Но потом я подумал о том, насколько велико это озеро…
– Ты хочешь сказать, что все эти кости были закопаны на пляже?
– Ну да, детки поиграли… Нет, Бреннан. Это определенно песчаная почва, но не чистый песок, которым покрыт берег.
– То есть?
– То есть это место находится неподалеку от озера, но и не слишком близко к нему. Это может быть возле реки, и не обязательно впадающей в озеро – просто в пригороде… Плюс это плодородная почва. Для болота у нее слишком низкая кислотность.
– Значит, территория поиска практически необъятная, – вздохнула Бреннан. – А ты не можешь уточнить, какие места вокруг Чикаго подходят под эту характеристику?
– Я над этим работаю. Некоторые тесты проводятся именно сейчас, так что как только будет результат – ты тут же об этом узнаешь.
– Хорошо, Джек.
Попрощавшись, она отключила телефон.
Бреннан отправилась на поиски Бусса. Она обнаружила его у подъездной дорожки к дому, в компании Дилана и команды полицейских, приехавших по вызову.
Когда Бреннан подошла к ним, они расступились и уставились на нее.
– Как успехи? – спросила она, останавливаясь на том месте, где образовался разрыв в их импровизированном круге.
– Это лейтенант Рон Гарланд, – сказал Бусс.
Высокий стройный мужчина со светлыми, аккуратно подстриженными волосами и грустными голубыми глазами шагнул вперед.
На нем были серые брюки, белая рубашка с расстегнутым воротом и синяя ветровка с надписью «Полиция Чикаго. Группа оперативного реагирования» на левом нагрудном кармане.
– Рон, это доктор Темперанс Бреннан, – представил ее Бусс, когда они обменивались рукопожатием. – Расскажи ей то, что только что рассказал мне.
Прочистив горло, Гарланд смущенно сказал:
– Это… большая честь для меня – познакомиться с вами. Я ваш большой поклонник… в смысле – ваших книг.
Бреннан улыбнулась и отвела взгляд. Она всегда чувствовала себя немного не в своей тарелке, общаясь со своими читателями, но тот факт, что представитель закона оценил ее книги, был ей приятен.
И все же она не знала, что ей ответить на этот комплимент, поэтому ограничилась простым «спасибо».
– Я имел в виду, расскажи ей о том, что вы обнаружили в доме, – хмуро взглянул на лейтенанта Бусс.
Гарланд одарил агента ФБР взглядом, в котором ясно читался адрес, по которому кое-кому неплохо было бы прогуляться.
– Не обращайте внимания, – вмешалась Бреннан, – агент Бусс со всеми так себя ведет.
Гарланд улыбнулся ей, а затем его лицо снова стало предельно серьезным.
– Доктор Бреннан, в платяном шкафу, в спальне мы обнаружили тайник. В тайнике мы нашли вот это.
Один из полицейских шагнул к ней, показывая большой зеленый альбом, уже упакованный в пластиковый пакет для улик.
– И что это? – спросила Бреннан.
– Нечто вроде памятного альбома, – ответил Гарланд. – В таких обычно хранят газетные вырезки.
– А что хранилось в этом?
– Этот урод слишком буквально понял выражение «альбом для вырезок», – сказал Гарланд. – Я много чего повидал на своем веку, но такой дряни мне еще не попадалось…
Бреннан ощутила холодок в желудке.
– Насколько буквально?
Гарланд вздохнул, казалось, всем телом, от макушки до пальцев на ногах.
– Вероятно, он снимал по куску кожи с каждой из своих жертв. И аккуратно вкладывал в этот альбом.
Бреннан сглотнула, чувствуя, что ее внутренностям как-то вдруг резко стало не хватать места и желудок вознамерился исправить эту ситуацию.
Гарланд продолжил:
– И, боюсь, это не самая плохая новость на сегодня.
Бреннан наконец справилась со своим желудком, вернув его на место.
– Что может быть хуже?
– Он хранил еще и кости.
Бреннан мгновенно почувствовала себя лучше.
– Это же прекрасно!
Гарланд ошеломленно моргнул.
– Извините… Я хотела сказать, что с точки зрения расследования это обстоятельство окажется очень полезным. Такие вещи… Знаете ли, это мой конек.
Гарланд расслабился, поняв, что добавить ему нечего.
Он промолчал; Бреннан сама поняла, что он хотел ей сказать и чего от нее ждут. Обстоятельства резко изменились к лучшему – ее сведенный судорогой желудок, не перенесший новости об альбоме, успокоился, а ее почти шоковое состояние после схватки на кухне сменилось олимпийским спокойствием.
Впервые с того момента, как Бреннан покинула музей Филда, она вновь ощутила себя самой собой и на своем месте.
– Показывайте, где это, – обратилась она к лейтенанту.
Бреннан и Бусс прошли за Гарландом через гостиную, столовую и кухню. В углу, где стоял холодильник, обнаружилась еще одна дверь. Она так сливалась со стеной, что неудивительно, что Бреннан не заметила ее раньше. Дверь вела в подвал, где находились ванная и сушилка, там же была и еще одна дверь, ведущая в гараж.
Гарланд остановился у двери в гараж и повернулся к Буссу и Бреннан. Он попросил их отступить на шаг назад, что они и сделали, при этом Бреннан оказалась между Буссом и душевой кабинкой.
Гарланд указал на пол.