Здесь бросали якорь торговые суда Ост-Индской компании, чтобы затем отправиться по треугольному маршруту колониальной торговли: ром в Африку, рабов на Карибы, черную патоку — домой, где из нее сделают ром. И с ним — снова в рейс.
Отсюда, по слухам, в недра Колледж-Хилл уходили туннели — то ли часть подземной железной дороги, уносившей беглых рабов к свободе, то ли тайный путь доставки живого товара хозяевам после запрещения работорговли.
Впрочем, сейчас это ничуть не занимало Дебору: она вспоминала крохотного, игривого котенка, каким Мистер Нибс был много лет назад.
«Как бы я без тебя пережила проклятые годы в том доме, Нибс?» — думала Дебора.
Она начала подниматься на холм по Колледж-стрит — и напрасно; не следовало ходить этой дорогой. Ожили воспоминания, погрузившие Дебору в еще более глубокое уныние. Там, где Колледж-стрит пересекалась с Бенефит-стрит, на юго-восточном углу перекрестка темнел неоклассический фасад построенной в 1753 году галереи «Атенеум». Здесь, в одной из старейших библиотек Америки, Эдгар Аллан По назначал встречи Саре Хелен Уитмен. [20] Для Деборы По означал его. На следующем перекрестке, на углу Колледж- и Проспект-стрит, напротив дома № 66, последнего прибежища Лавкрафта, стояла Библиотека Джона Хея — библиотека Университета Брауна, собравшая самые значительные произведения Лавкрафта. Лавкрафт для Деборы тоже означал его.
Дебора Лейн отправилась домой.
Еще не оправившись от решения усыпить Мистера Нибса, она не глядя достала из ящика почту.
Отперла дверь, увидела пустоту на том месте, где кот обыкновенно дожидался ее возвращения, и ее захлестнула тоска.
Дебора просмотрела почту.
Счет от компании «Эксон».
Письмо от нью-йоркского издателя.
«Только письмо!» — подумала Дебора. Рукопись не вернули. Значит, ее хотят опубликовать!
Она торопливо надорвала конверт и тотчас разочаровалась.
Дорогая мисс Лейн!
Касательно Вашего романа «Дуют пассаты».
К сожалению, мы не видим возможности издать Вашу книгу.
Главная героиня обрисована бледно. Отношения между полами в романе весьма чопорные. Складывается впечатление, что Коринна Грей боится мужчин. Это не то, чего ждет от романтической литературы современная женщина.
Спасибо за предоставленную возможность ознакомиться с рукописью.
Джеки Сим, младший редактор.
P. S. Рукопись высылаю бандеролью.
Дебора поникла. Тринадцатый отказ! Список крупных издательств стремительно сокращался. Потом она заметила третий конверт, и внутри у нее все перевернулось.
«О господи, нет. Только не это», — подумала она в отчаянье.
Письмо было отправлено шесть дней назад, из Лондона. Внутри лежал листок темно-серой бумаги. Черные машинописные буквы складывались в слова:
Деб!
Прошлой ночью, моя вкусненькая, мне снилась твоя мох-натка.
Ты меня не знаешь, зато я знаю тебя. И, прежде чем мы расстанемся, узнаю каждый дюйм твоей дырки.
В один прекрасный день, когда ты меньше всего будешь этого ждать, моя милая, я приду насладиться тобой.
Я подвешу тебя голенькую к потолочной балке и буду лизать твой садик до тех пор, пока ты не начнешь орать и не кончишь прямо мне на лицо.
Но то, что я сделаю потом, тебе вряд ли понравится.
Время пустить кровь, детка.
Твой Хозяин, сид.
Дебору чуть не стошнило от омерзения.
Она подошла к входной двери и заперла ее на все три замка.
Когда она повернулась, на глаза ей попался маленький, белый, сложенный пополам кружок на углу стола в прихожей.
Дебора взяла в руки противоблошиный ошейник, снятый с кота перед уходом к ветеринару.
— О, Нибс! — воскликнула она, давясь слезами. Дамба, сдерживавшая наплыв чувств, рухнула.
Дебора опустилась на пол и разрыдалась.
Ванкувер, Британская Колумбия
Пятница, 10 января, 20: 15
Когда зазвонил телефон, Цинк сидел в кровати, подложив под спину две подушки. Он поднял трубку:
— Чандлер.
— Это Карадон из ОсоНа. Что делаешь?
— Читаю.
— Что-нибудь стоящее?
— Жермена Грир. «Секс и Судьба».
— Ну извини! Врага надо знать, да?
Карадон не угадал, но Чандлер не стал заострять на этом внимание.
— Ладно, если ты в силах оторваться от мисс Грир, то у меня, пожалуй, есть кое-что важное.
— Выкладывай, — сказал Чандлер.
— С того дня, как Ирокеза выпустили под залог, мы ходили за ним по всему городу. Он не приближался к Хенглеру и не вступал с ним в контакт, но за ним таскалось и двое не наших.
— Ребятки Хенглера?
— Очень может быть.
— А они общались с Ирокезом?
— Мы не заметили. Но полчаса назад наши ребята довели его до рок-клуба на Гастингс. Сейчас он там.
— Ну и что? Почему ты звонишь?
— Похоже, кроме наркотиков, порнухи и девок по вызову, Хенглер занимается еще и музыкой. Раскручивает рок- и джаз-группы, делает клипы, то-се. Лабухов, которые сегодня играют в клубе, пригнал он.
Чандлер выудил из ящика ночного столика бумагу и ручку.
— Как называется клуб? — спросил он.
— «Ид».
— Адрес?
Он записал адрес.
— Как называется группа, которую раскручивает Хенглер?
— «Вурдалак», — ответил Карадон.
22: 22
Смерть — последний крик моды в мире рок-н-ролла.
«Ид», созданный по образу и подобию лос-анджелесских «Зеро» и «Фетиша», нашел прибежище на первом этаже запущенного здания в районе ночлежек, втиснувшись между магазином, торгующим порнолитературой, и комиссионкой. Вывески, которая извещала бы непосвященных о его существовании, не было — в «Иде» царила атмосфера жутковатого шика и полнейшего пренебрежения к внешнему миру. Чандлер чувствовал себя здесь в высшей степени неуютно.
Цинк пришел в черных джинсах, черной кожаной куртке, белых носках и черных ботинках. Бумажник болтался на цепочке. Волосы, выкрашенные в черный цвет, жирными завитками свисали на лоб и были гладко зачесаны от висков назад. Глаза закрывали темные очки-консервы.