«Эд, нет!» — вскрикивает Цинк, хватаясь за ближайший шелковистый тяж: в отчаянной попытке прийти на помощь. Но его руки и ноги тотчас прилипают к паутине, словно намазанные «суперцементом», и Цинк, как ни старается, не может оторваться от кошмарного зрелища, разворачивающегося наверху.
Гигантский паук приближается. Человек-муха, невнятно причитая, бьется в тенетах. Чандлеру видны шпоры у него на сапогах и капральские нашивки на рукаве. Из одного рукава торчит рука, из другого — коготки насекомого. Черная, покрытая волосками морда, огромные, выпуклые фасеточные глаза. Хоботок подергивается от страха, словно это язык.
Паук нападает.
Он вонзает жвалы-крючки в шею человека-мухи, сдавливает его голову челюстями и долго впрыскивает яд. По телу жертвы прокатываются волны судорог. Задними лапами паук поворачивает добычу, пеленая ее, будто мумию, в кокон из душного шелка. И принимается работать максиллами.
Зазубренные челюсти с хрустом перемалывают голову человека-мухи, паук заливает искромсанную ичоть пищеварительными соком. Эта кашица с хлюпаньем всасывается в желу-док. Нити паутины, отзываясь на звук, гудят, точно телефонные провода. «П-о-м-о-г-и-т-е! П-о-м-о-г-и-т-е!» — пульсируют они, жужжит муха с головой Дженни Копп, а страшное, отвратительное хлюпанье не смолкает, и наконец…
Чандлер вздрогнул и проснулся. И тотчас ему показалось, будто кто-то взобрался к нему на грудь и затаился там, высоко, у самого горла. Он наугад ударил неведомую тварь кулаком, другой рукой нашаривая выключатель ночника.
Яркий свет больно ударил по глазам — Чандлер даже отшатнулся от этого ослепительного сияния. Потом перед ним медленно обрела четкие очертания книга в твердом переплете, спросонок отброшенная им на другой конец комнаты. Обливаясь потом после страшного сна, он понял, что читал в постели и уснул. «Возьми себя в руки, парень», — мелькнула глупая мысль.
Цинк выбрался из-под одеяла, доплелся до ванной и обтер лицо холодным мокрым полотенцем. Он знал, логика сна определяется исключительно требованиями подсознания. Из зеркала угрюмо смотрело виноватое лицо курильщика, истосковавшегося по никотину. Цинк посмеялся бы над собственной глупостью, не будь это столь серьезно.
На столике у кровати зазвонил телефон, и Чандлер вернулся в номер. Повидавшись шесть дней назад в парке со смертью, Цинк перебрался из «Прибрежного» в гостиницу «Сильвия», выходившую на Английский залив. В зашторенное окно барабанил дождь. Подняв трубку на пятом звонке, Цинк буркнул:
— Чандлер.
— Не разбудил?
— Позвонил бы ты на десять минут раньше!
— А, кошмары замучили? — усмехнулся Карадон. — Бросай жрать на ночь всякую дрянь.
Чандлер улыбнулся.
— В чем дело? — спросил он.
— Бери ноги в руки, Цинк. У нас, похоже, появился шанс притянуть Рэя Хенглера за убийство.
Северный Ванкувер, Британская Колумбия
9: 17
Карадон встретил Цинка на первом этаже пансиона «Горизонт».
Стоя перед дверью, открывавшейся по внутренней связи, Чандлер заметил возле дома трассологов. Они — такая уж у них работа — искали отпечатки протекторов, следы ног, брошенный транспорт, оставленные намеренно или по оплошности оружие или одежду, а на дверях четырнадцатиэтажного здания — следы отмычек или фомки. Очень мешал дождь, сеявшийся с обложенного тучами неба.
— Зря стараются, — заметил Карадон. — Целая неделя прошла. Тут и ходили, и ездили, и черт знает что еще.
Из вестибюля повеяло слабым запахом краски.
— В прошлые выходные тут делали косметический ремонт, — пояснил Карадон. — Это и хорошо, и плохо. Либо мы найдем целую прорву отпечатков, либо все они закрашены в два слоя.
— Следы взлома есть? — спросил Цинк.
— Нет, откуда? С утра прошлой пятницы и до середины понедельника входная дверь не закрывалась — проветривали. Маляры работали круглосуточно, прерывались только кофейку попить.
— И всю дорогу в вестибюле?
— Нет, иногда в номере управляющего. Там тоже красили.
— Значит, сюда мог незаметно прошмыгнуть кто угодно? — спросил Чандлер.
— Похоже.
В вестибюле и лифте повсюду был порошок: дактилоскописты взялись за дело после того, как по объекту прошел с пылесосом сержант Боб Джордж. Хотя отпечатки пальцев частенько оказываются самой важной уликой, изъятие вещественных доказательств с места происшествия начинают не с них: порошки и реактивы, используемые при сборе пальцевых отпечатков, способны самым пагубным образом воздействовать на другие находки — волосы, пыль, волокна.
— Вне пентхауса ничего интересного не нашли, — сказал Карадон.
В лифте Чандлер спросил:
— Билл, ты-то здесь откуда? Карадон подмигнул:
— В тот день, когда Ирокеза на наших глазах выпустили из здания суда, я оставил запрос на нашем компьютере известить меня, если кто-нибудь из сотрудников станет наводить справки о Рэе Хенглере, его адвокате, Джордже Геддесе — Ирокезе или о «Службе подкрепления фантазий». И включил туда имена и номера телефонов. Сегодня утром ребята из следственного отдела нашли наверху, в пентхаусе, номер телефона и дали запрос на проверку через компьютер. Мой запрос сработал, и я был извещен. А затем поднял тебя.
Лифт открылся, и они вышли в холл.
У дверей пентхауса они предъявили жетоны и получили значки-пропуска и пластиковые перчатки, чтобы случайно не оставить в люксе отпечатков пальцев или следов пота. Полицейский у двери напомнил:
— Не курить. Не зажигать спичек. И под страхом смерти ничего не бросать на пол.
Криминалист обосновался в гостиной, а значит, главные события разворачивались не здесь. Сюда несли все находки. Их эксперт запечатывал в специальные флаконы, пластиковые пакеты или конверты для хранения вещественных доказательств, требуя при необходимости образцы для сравнения. Каждый объект он снабжал разборчиво написанной этикеткой и отмечал на плане-схеме место его изъятия.
Южная стена гостиной, цельный лист толстого стекла, смотрела на город. «Горизонт» стоял там, где Северный береговой хребет незаметно сходил в море. Цинк поглядел через бухту на парк Стенли и Броктонский овал, где неделю назад его пытались убить. Где-то за ними затерялся отель «Прибрежный», приютивший Цинка в первые дни в Ванкувере. Порывистый западный ветер, налетая с Тихого океана, свирепо швырял в стену-окно холодным дождем. Здесь, на побережье, если не можешь привыкнуть к дождю, остается только уехать.
Войдя в спальню, Чандлер первым делом заметил четыре веревки с петлями, привязанные к столбикам, ввинченным по углам в раму кровати. Стену над постелью покрывали сделан-ные углем рисунки обнаженной натуры, по полу были рассыпаны разнообразные орудия подчинения из садомазохистского арсенала. Сержант Боб Джордж обрабатывал простыни на водяном матраце, у него над душой стоял констебль Нейл Тернер. Чандлер и Карадон направились к ним.