— Я буду их ловить и продавать, — стиснув зубы, процедил Амир. — Пока не разрушу здесь все.
— И трудов немного, — обрадовался Иосиф. — Они уже готовые рабы, объезженные… и платят за них…
— Не в деньгах дело, — оборвал его Амир. — И даже не в чести.
Наслушавшись рассказов брата Херонимо, Бруно первым делом осмотрел укрепления и остался доволен: ров, частокол, наблюдательные вышки через равное количество шагов. Затем осмотрел длинные, ровными рядами идущие навесы: общие для холостых парней, такие же для девушек и разбитые на клетушки — для семейных. А затем брат Херонимо отвел его в мастерские, и Бруно охнул. Несколько одетых в серое полотняное белье индейцев суетились вокруг почти собранных курантов.
— Железо у Ордена свое, — деловито пояснил Херонимо.
— А кто мастер? — глотнул Бруно; куранты были просто великолепны.
— Сейчас посмотрю… — наклонился над рамой монах. — У-лоф Ху-ге-ноут…
— Олаф Гугенот?! — взвился Бруно. — Где он?! Покажите!
Херонимо весело рассмеялся и развел руками.
— Увы, не могу. Улоф Хугеноут — известная швейцарская марка. С год как поднялась. А мы лишь копируем. До малейшей детали. Сами понимаете… что еще с индейца потребуешь…
Бруно вытер мгновенно взмокший лоб.
— И что… — постепенно приходя в себя, спросил он. — Хороший доход?
— Ого-го! — вскинул подбородок монах. — И спрос и доход — лучше не надо!
Они заглянули в остальные мастерские, и Бруно просто потерялся от увиденного. Легко копирующие все, что им покажут, индейцы печатали книги на всех языках Европы, ткали хлопок и лен, дубили кожи, обжигали кирпич и посуду, и все это — за обычным деревянным частоколом.
— Это еще что… — гордо перечислял свои богатства брат Херонимо, — они у нас и колокола льют, и оружие, и даже органы собирают!
Бруно был мастеровой, и он моментально оценил размах. В то время как цеховые ремесленники Арагона рвали жилы и глотки за заказы, а то и доносили на конкурентов Инквизиции, Орден получал здесь то же самое, считай, даром.
— У нас тут и овцы… тысяч восемьсот, и лошади, и коровы, — речитативом перечислял Херонимо.
Голова у Бруно пошла кругом.
— …кофе, чай, пшеница, табак, маниока, птицы домашней много… яйца…
— Хватит! — не выдержал Бруно.
Брат Херонимо рассмеялся.
— А если бы вы знали, какие у нас ювелиры! А какие скрипки они делают! Не поверите, у них у всех слух — абсолютный!
Бруно выскочил на улицу, вдохнул идущий с гор прохладный вечерний воздух и потрясенно развел руками в стороны. Он еще не знал, удастся ли ему отрегулировать Вселенские Куранты там, на самом верху, но то, что с такими ресурсами всех, кто чуть ниже Господа Бога, можно запросто пустить в переплавку, уже понимал.
Томазо почти не выходил из каюты и только и делал, что перечитывал взятую в секретариате почтовую рассылку, и вся она была пропитана тревогой за будущее Церкви и Ватикана.
Орден давно уже предлагал Папе не рисковать и перенести престол Петра из Италии в Новый Свет — юридическое и богословское обоснование переноса было разработано лучшими юристами и теософами Церкви — и давно. Но Папа испугался.
Теперь судьба всей Церкви, всего Дела Веры зависела не от вцепившихся друг другу в глотки, окончательно выдохшихся Северной и Южной Европы и тем более не от плененного Папы. Все решало, кто из двух еще вчера маловажных персонажей — султан Османский или царь Московский — будет успешнее в своем продвижении в Европу. Ибо Порта стояла за католиков, а Москва — за евангелистов.
Месяца через полтора Гаспар признал, что потерпел сокрушительное поражение. Понятно, что история Римской Церкви должна уходить корнями глубже, чем у византийцев и африканцев. И провернуть это было несложно. Архивы — вот они… много, очень много. Делай с ними что хочешь!
Однако главный вопрос: с какого угла начать возводить здание нового календаря, а значит, и новой истории Церкви, так и не был решен. Обилие материала и множество равных по весу толкований и было главной проблемой.
— А ты думал, даром лучшие теософы Европы уже тридцать лет заседают? — усмехнулся при встрече отец Клод.
Но Гаспара это не утешило. Он знал, что еще немного, и Ватикан устами отца Клода откажется от его услуг. А значит, его начнут таскать по делу Томазо и прочих проштрафившихся братьев. Отсюда до застенков Инквизиции — рукой подать.
Иосиф рассказал, разумеется, не все. Он был сыном менялы, а потому без нужды языком не трепал. Походив по местным горам, он обнаружил то, чего даже не рассчитывал увидеть, — алмазы. Понятно, что первым делом Иосиф бросился в Сан-Паулу и отыскал в портовой харчевне одного неглупого еврея из Амстердама.
— Смотри, — бросил он на засаленный стол мутный полупрозрачный камешек.
— Алмаз? — почти сразу догадался тот.
Иосиф кивнул.
— И я знаю, где таких много.
— И чего ты от меня хочешь? — заинтересовался еврей.
— Отвези в Амстердам. Покажи понимающим людям.
Еврей задумался.
— А почему не в Италию? Насколько я знаю, лучшие ювелиры там. А в Амстердаме этого ремесла почти никто не знает.
— Не хочу в Италию, — мотнул головой Иосиф. — Что к Папе в карман упало, то пропало. Лучше на новом месте с нуля начать, чем еще раз на те же грабли наступить.
— Ну, как знаешь… — пожал плечами еврей и сунул алмаз в карман. — Но тебе ведь партнеры понадобятся?
Иосиф кивнул.
— Беру в долю всех. Мне одному такое дело не поднять, а время терять жалко.
Еврей уплыл, а Иосифу оставалось решить одну, но главную проблему: рабочие руки. То, что ни в Амстердаме, ни в Асунсьоне эту проблему не решат, он знал. Денег дадут, сколько попросит, но вот людей…
И тогда появился Амир.
Брат Херонимо разглядел в госте подмену довольно быстро. Нет, он ни разу не видел реального Хирона, однако понимал, что посланник Генерала наверняка прошел ту же школу, что и вся элита Ордена.
Херонимо поежился. Такие вещи мало того что не забываются, но еще и оставляют след. А вот в приехавшем госте он этого следа не увидел. Наоборот, весь его язык, манера держаться и даже выражение лица с головой выдавали нахватавшегося верхушек мастерового. И тем парадоксальнее смотрелся при нем весь необходимый комплект инструкций и бумаг, верительных грамот и полномочий.
Гость определенно не был шпионом — ни голландским, ни английским. Так топорно не работали даже они. Не был он и агентом противостоящей Генералу части Совета. Ибо таких дураков, чтобы при живом, энергичном Генерале засылать в Парагвай двойника, в Совете быть не может.