Во-первых, следствию основательно подгадил опальный, сам уже находящийся под следствием Бергман. Старый хрыч нашел свои ходы в Генеральную прокуратуру и обвинил Мак-Артура в чем только мог, разве что за исключением употребления наркотиков и растления малолетних. А во-вторых, Висенте тревожила сама Нэнси. Эта тварь легко сознавалась в несущественных деталях типа погрома в офисе «Маньяни Фармацевтик», но совершенно игнорировала мнение назначенного ей адвоката и категорически не шла ни на одно из разумных предложений обвинения. Так что нормального «договорного» решения суда могло и не получиться. А вот это Висенте не устраивало.
* * *
— Дженкинс! — прокатился по камере бодрый голос охранника, и тяжелая железная дверь громыхнула и со скрежетом распахнулась. — На выход!
Нэнси встала с койки и, потягиваясь, побрела к выходу. Послушно встала у стены, дожидаясь, когда охранник закроет дверь опустевшей камеры, и, подчиняясь его жесту, побрела вперед.
— Что, опять адвокат пришел? — через плечо поинтересовалась она.
— Не-е… — протянул охранник, — не адвокат.
Нэнси встревожилась.
— Господи, опять, что ли, допрос?
— Не-е… Дженкинс, не допрос, — издевательски хмыкнул охранник.
Нэнси недовольно покачала головой.
«Может, кто-то из Маньяни?» — подумала она и зябко поежилась.
В последнее время Нэнси всем существом чувствовала нависшую над ней угрозу, и всякие «сюрпризы» ей нравились все меньше и меньше — особенно со стороны многочисленной и могущественной семьи нынешнего мэра.
— А куда мы идем? — внезапно встревожилась она, когда охранник жезлом направил ее направо, а не, как обычно, налево.
— Там и узнаешь, Дженкинс, — лениво протянул охранник.
«Точно — Маньяни!» — поняла она и тут же расправила плечи и пригладила волосы. Выглядеть перед этими нагловатыми ребятами сломленной не хотелось.
— Стоять, Дженкинс, — распорядился охранник.
Она остановилась и, чувствуя, как молотится внутри непослушное сердце, попыталась собраться. Дверь заскрежетала, и охранник легонько подтолкнул ее в спину.
— Вперед, Дженкинс.
Она вошла, дверь сзади с грохотом захлопнулась, и только тогда кто-то включил свет. Нэнси оглядела огромную свежевыкрашенную в нежный салатовый цвет камеру и ощутила, как слезы заливают ей лицо.
— Давайте, детишки, встречайте мамку! — подтолкнул застывших посреди комнаты Энни и Рональда Бергман и обнял тоже плачущую Маргарет за плечи.
* * *
Стол был накрыт как на день рождения.
— Когда мы жили во Львове… — с аппетитом обгладывал поджаристые и даже еще теплые свиные ребрышки бывший начальник полиции, — мы себе такое разве что раз в году позволить могли.
— А ты почему вина женщинам не налил? — пихнула его в бок Маргарет, потешно строя шалашиком густые латиноамериканские брови.
— Так вот, когда мы жили во Львове… — схватился за бутылку Бергман.
Но Нэнси не слышала да и не слушала. Она воспринимала обещанное Бергманом давным-давно, кажется, целую жизнь назад барбекю как свой собственный поминальный обед, а потому лишь еще крепче прижимала к себе детей, отчаянно боясь неизбежного наступления той минуты, когда придет пора расставаться.
— Ты лучше расскажи ей про Генеральную прокуратуру, — снова толкнула мужа в бок Маргарет.
— Да, — кивнул Бергман. — Генпрокурор твоим делом живо заинтересовался, так что шансы на пересмотр дела у тебя, скажем так, неплохие.
— И Роуз Лестер тоже крепко помогает, — вмешалась Маргарет. — Да и все ребята из участка… Заявления-то ваши лежат — и от Теодора, и от Роуз… так что розыск настоящего «потрошителя» никто не отменял.
Нэнси пожала плечами. На то, что копы найдут «потрошителя», она уже не надеялась. Следователь ей прямо сказал, что, как только ее взяли под арест, убийства прекратились. Абсолютно. И Нэнси имела все основания считать, что именно это и окажет на суд решающее влияние.
А потом наступил вечер, и она, тепло поблагодарив Маргарет и Бергмана за этот немыслимый подарок, нежно обняла Энни и Рональда, получила от засмущавшегося взрослеющего сына аскетический поцелуй в щечку и, стараясь не показать, что давно уже глотает слезы, стремительно выбежала в коридор.
Дверь заскрежетала, хлопнула, и на нее снова обвалился тюремный полумрак — как она понимала, навсегда.
* * *
Во время чтения обвинительного заключения Нэнси держалась неплохо, но первый же свидетель обвинения привел ее в полное замешательство.
— Томас Квинси, работник службы охраны магазина «Истинный Париж», — объявил прокурор. — Пройдите, пожалуйста, сюда, мистер Квинси…
Нэнси затаила дыхание.
— Расскажите суду, при каких обстоятельствах вы впервые увидели обвиняемую.
Крупный пышноусый мужчина принялся говорить, и зал замер. Он рассказал обо всем: как заметил, что покупательница сунула за пазуху нечто алое, как подошел к ней и потребовал показать ему, что именно она пыталась вынести за пределы магазина, как она сначала возражала, а затем начала упрашивать и предлагать деньги.
Нэнси тряхнула головой. Она категорически не понимала, как Мак-Артуру удалось его найти!
— А что она сделала потом, мистер Квинси? Вы помните? — заинтересовался прокурор.
Охранник зарделся.
— Она меня ударила.
— Куда она вас ударила, мистер Квинси?
Охранник низко опустил голову.
— Между ног, ваша честь.
Зал взволнованно загудел, а прокурор повернулся к судье.
— Мы еще вернемся к этому особому интересу обвиняемой к тому, что находится у мужчины между ног, ваша честь.
Судья пожал плечами.
— Следующий свидетель обвинения Арчибальд Свейсон, — провозгласил прокурор.
Свидетель вышел к трибуне, и Нэнси едва удержалась, чтобы не спрятаться под стол, — это был тот самый порочный красавчик Арчи из казино!
— Расскажите суду, мистер Свейсон, как с вами поступила обвиняемая.
Арчи, нимало не смущаясь, начал рассказывать, и Нэнси только и оставалось, как мысленно хоронить себя все глубже и глубже.
— А потом она попросила меня раздеться, — красиво жестикулируя, вспоминал Арчи.
— Полностью?
— Да, ваша честь. Я не хотел, но она сказала, что хочет видеть… его.
Зал охнул.
— Поясните суду, мистер Свейсон, что значит «его».
— То, что у меня в плавках, ваша честь, — пожал широкими плечами Арчи.
Нэнси застонала и ткнулась головой в стол, и лишь когда вышел давать показания Джимми, заставила себя распрямиться.