— Где Пима?
Нита пожала плечами:
— Они послали ее за едой.
— Кто?
Она кивнула на два силуэта неподалеку. Люди сидели у костра, курили и передавали друг другу бутылку с выпивкой. Пирсинг, знак принадлежности к банде, блестел и позвякивал в темноте, кольца в бровях и крыльях носов. Моби, бледный, как призрак, угловатый и худой от постоянного употребления «кристал слайда». Второй — темная громада мышц, Тул, получеловек. Когда Гвоздарь пошевелился, они улыбнулись.
— Эге-гей, похоже, Гвоздарь-то жить будет, — проговорил Моби, приподняв бутылку, будто говоря тост. — Твой отец сказал, ты крепкий крысеныш. Но не был уверен, что ты выкарабкаешься.
— Сколько времени я был в отключке?
— Я не уверена, что ты по-настоящему очухался, — оглядев его, сказала Нита.
— Очухался.
— Ну, три дня.
Гвоздарь попытался хоть что-нибудь вспомнить, что дало бы хотя бы намек на события этих трех дней. Сны, кошмары, ничего больше. Жар, холод, дрожь, отец, глядящий ему в глаза…
— Они делали ставки, выживешь ты или нет, — сказала Нита, глянув на парочку у костра.
— Да ну? — скривившись, переспросил Гвоздарь и снова попытался сесть. — И что на кону?
— Пятьдесят «красных», китайских.
Гвоздарь удивленно поглядел на нее. Хорошенькая ставка. Больше месячного заработка команды по тяжелым грузам. Видимо, добыча с ее клипера хорошо пошла.
— И кто ставил на то, что я выживу?
— Худой. Получеловек был уверен, что ты уже мертвец.
Она помогла ему сесть. Гвоздарь понял, что его больше не лихорадит. Нита показала на флакон с таблетками. Богаческая штука с надписью сбоку.
— Размололи и растворили в воде. Тот парень…
Она задумалась, вспоминая имя.
— Лаки Страйк. Прислал врача.
— Да ну?
— Тебе назначили еще десять дней принимать таблетки, по четыре в день.
Гвоздарь безрадостно поглядел на таблетки. Три дня без сознания.
— Твои так и не появились? — спросил он, хотя ответ был очевиден.
Нита нервно поглядела на сидящих у костра и пожала плечами.
— Пока нет. Думаю, скоро будут.
— Хорошо бы так.
Она скорчила мину, глядя на него. Отвернулась, и тут он увидел цепь, идущую от ее ноги к стволу кипариса. Нита проследила за его взглядом.
— Они не полагаются на удачу.
Гвоздарь кивнул. Спустя минуту появилась Пима, которую сопровождал другой взрослый. Женщина, с покрытыми шрамами ногами и руками, с пирсингом из стальной проволоки на лице и цепочкой на шее. Голубоглазая. Длинный шрам на боку, знак жертвы Сборщикам и Культу Жизни. Она подтолкнула Пиму вперед.
Моби поднял взгляд.
— Эй, полегче с девчонкой. Она мой ужин принесла.
Голубоглазая не обратила на него внимания, глядя на Гвоздаря.
— Он жив?
— Как думаешь? — спросил Моби. — Конечно, жив. Если не стал зомби, ходячим мертвецом. У-у-у-у…
Рассмеялся над собственной шуткой.
Пима раздала взрослым металлические миски с рисом, красными бобами и острой мясной поджаркой. Гвоздарь ошеломленно глядел на еду. Очень дорогая еда. Он и вспомнить не мог, когда последний раз вот так просто видел столько мяса. Еду принесли Тулу и Моби, и у Гвоздаря потекли слюни. Моби сразу принялся есть. Голубоглазая глядела на него.
— Сказал Лопесу, что его парень жив? — спросила она.
Моби мотнул головой, не прекращая пихать рукой в рот бобы и рис.
— За что он тебе платит, урод? — спросила Голубоглазая.
— Он только что очнулся, — запротестовал Моби. — Если точнее, пару минут как в мир живых вернулся.
Ткнул локтем Тула.
— Скажи же. Этот крысеныш только что очнулся.
Тул пожал плечами, зачерпнув горсть риса и мяса.
— На этот раз Моби не врет, — рыкнул он. — Как он и сказал, крысеныш только что очнулся.
Улыбнулся, обнажив острые клыки.
— Как раз к ужину.
И сунул огромную горсть еды себе в рот.
Голубоглазая скривилась. Забрала миску у Моби и отдала Гвоздарю.
— Тогда отрабатывай свой хлеб. Первым поест сын босса. А ты иди, скажи, что парень очнулся.
Моби скорчил мину, но не стал спорить. Просто встал и ушел. Пима присела рядом с Гвоздарем.
— Как ты?
Гвоздарь постарался улыбнуться, хотя уже почувствовал усталость.
— Пока не сдох.
— Значит, день удался.
— Ага.
Он принялся за еду.
Пима мотнула головой в сторону Ниты.
— Надо поговорить. За Везучей Девочкой еще не явились, — сказала она, переходя на шепот. — Твой отец теряет терпение.
— В смысле, теряет терпение? — спросил Гвоздарь, глянув на охранников.
— Он на нее глаз положил. Может, хочет отдать ее Голубоглазой, в Культ Жизни. Все говорит, сколько меди получит за эти чудесные глаза.
— Она знает о его планах?
— Она не дура. Даже такая богачка может понять, что к чему.
Голубоглазая прервала их разговор, присев рядом.
— Хорошо болтаем?
— Она просто спросила, как я себя чувствую, — ответил Гвоздарь.
— Ладно, — холодно улыбнувшись, сказала Голубоглазая. — А теперь заткнись и ешь.
Сидящий на пне Тул улыбнулся, обнажив клыки.
— Хороший совет, — рыкнул он.
Пима кивнула и молча отошла.
Это значило многое. Она боялась. Глянув на ее руку, Гвоздарь увидел, что сломанные пальцы прибинтованы к деревянным щепкам. Неизвестно, в них причина страха Пимы или в чем-то другом, что произошло за последние три дня.
Нита кончила есть.
— Хорошо научилась есть руками, — сказала она, ни к кому не обращаясь.
— А чем же еще есть? — спросил Гвоздарь, глядя на нее.
— Ножом, вилкой, ложкой, — ответила Нита, едва улыбнувшись. — Забудь.
— Чего? Ты над нами смеешься, Везучая Девочка?
Лицо Ниты стало непроницаемым, почти испуганным, и он был рад этому. Скорчил мину.
— Нечего смотреть на нас сверху вниз, если мы не обучены вашим богаческим штукам. Мы можем тебе пальцы обрезать, и тогда тебе с твоих проклятых ножей, вилок и ложек толку не будет. Так ведь?
— Извини.
— Ага, извиняешься, уже сказав.