Он резко повернулся и вышел.
Марис, взяв руку С’Реллы, предложила:
– Не навестить ли нам в самом деле Гарта?
– А можно?
Марис кивнула:
– Он и Риса занимают большой дом всего в полумиле отсюда. Гарту нравится жить около океана и пристанища летателей. Пойдем его проведаем?
С’Релла сразу согласилась, и они тут же отправились в путь. Хотя Марис и побаивалась недружелюбного приема в доме Гарта, забота о друге пересилила страх.
Беспокоилась она, как оказалось, напрасно. Открыв дверь, Риса тут же расплакалась, и Марис поспешно обняла ее.
– Входите же, входите, – бормотала Риса сквозь слезы. – Он обрадуется.
Гарт лежал на кровати. Голова его покоилась на груде подушек, ноги прикрывал лохматый шерстяной плед. Завидев в дверях гостей, он приподнялся на локтях, и на его осунувшемся бледном лице заиграла искренняя улыбка.
– Марис! – как всегда, во всю глотку закричал он. – Вместе с бесенком, который хотел отобрать у старика Гарта крылья! Проходите же, поговорите со мной. А то Риса лишь причитает, ахает да охает. Даже кружечку эля больному не принесет.
– Эль тебе ни к чему, – улыбнулась Марис.
Подойдя к кровати, она наклонилась и коснулась губами лба Гарта. С’Релла в нерешительности топталась у двери. Посмотрев на нее, Гарт серьезно сказал:
– Не бойся, С’Релла, я на тебя не сержусь.
Девочка, встав рядом с Марис, спросила:
– Ты правда не сердишься?
– Правда. Риса, принеси гостям стулья. – Через минуту, когда Марис и С’Релла уселись, он продолжил: – Если откровенно, то, когда ты вызвала меня, я был в ярости…
– Извини. – С’Релла потупилась. – Я не хотела сделать тебе больно. И забудь то, что я по глупости наговорила той ночью в пристанище. Я вовсе не ненавижу тебя.
– Знаю. И тебе не в чем извиняться. Ледяная вода, видимо, прочистила мои мозги, и, пролежав здесь полдня, я понял, каким был идиотом и как мне повезло, что я способен сейчас в этом признаться. Напрасно я держал свою болезнь в секрете, а ты, узнав о ней, правильно поступила, вызвав меня. – Гарт печально покачал головой. – Я, как и все мои друзья, не могу жить без крыльев, и мысль о том, что я потеряю их навсегда, просто невыносима, но сегодняшнее купание доказало, что выбор у меня небогатый – либо жить бескрылым, либо утонуть в самое ближайшее время. Я всегда полагал, что справлюсь с болью, но этим утром мои руки и ноги… Да что там говорить, все плохое со мной уже произошло. – Он взял девочку за руку. – Добавлю лишь, что не выйду завтра на состязания, даже если это окажется мне по силам. Наставления Рисы и водные процедуры привели меня в чувство. Крылья твои, С’Релла.
Та смотрела на него широко открытыми глазами.
– А чем же займешься ты, Гарт? – спросила Марис.
– Все в руках шарлатанов-лекарей. Либо в скором времени стану хладным трупом, либо – калекой, либо мне повезет, я встану на ноги и тогда займусь торговлей. Я отложил на черный день достаточно железа для покупки корабля. Буду путешествовать и торговать. Увижу другие острова… Хотя, признаюсь, мысль о путешествиях морем меня слегка страшит.
– Сотни бескрылых путешествуют морем, и ничего, живут, – подбодрила его Марис.
– Марис, помнишь, вы с Дорром часто смеялись надо мной, говорили, что я прирожденный торгаш?
– Конечно.
– Вы даже шутили, что я не пожалел бы собственные крылья, если бы за них предложили подходящую цену. Но выходит, что не такой уж я барыга. Ведь С’Релла получает мои крылья, а я взамен – ничего.
Он засмеялся, и Марис с удивлением обнаружила, что шутка позабавила и ее.
Они проговорили больше часа о торговцах и моряках и, конечно, о летателях. Гарт поминутно шутил, да и Марис со С’Реллой не могли удержаться от улыбок.
– Корм весьма зол на вашего друга Вэла, – неожиданно поделился Гарт. – И, честно говоря, я его не виню. Корм – неплохой летатель, но все идет к тому, что на этих Состязаниях он проиграет крылья, чего никак не мог предположить. И не просто проиграет, а проиграет Однокрылому! Ты приложила к этому руку, Марис?
– Самую малость. Корма на поединок Вэл вызвал целиком и полностью по своей инициативе. Хоть Вэл в этом никогда и не признается, мне кажется, что он стремится отобрать крылья у летателя-профессионала лишь затем, чтобы все позабыли о трагедии с Айри. Тот факт, что жена Корма – судья Состязаний, конечно же, послужит Вэлу прекрасным оправданием в случае поражения.
Гарт, кивнув, проворчал что-то насчет чрезмерной самонадеянности Корма и обратился к сестре:
– Риса, ты не покажешь С’Релле наш дом?
Риса, поняв намек, поднялась:
– Конечно, у нас есть на что посмотреть.
– А она приятная девочка, – сказал Гарт, когда они с Марис остались одни. – И чертовски напоминает тебя. Помнишь, как мы впервые встретились?
Марис улыбнулась:
– Конечно. Ведь то был мой первый полет на Эйри и моя первая пирушка с летателями.
– А помнишь Ворона? Он еще в тот вечер показал свой знаменитый трюк.
– Такое разве забудешь!
– И ты научила Однокрылого?
– Нет.
Гарт рассмеялся:
– Каждый на Скални уверен, что это именно так. Ведь мы помним, какими глазами ты тогда смотрела на Ворона. Если не ошибаюсь, наслушавшись твоих восторженных рассказов, Колль сочинил даже песню о бесстрашном Вороне.
– Да, было дело.
Гарт хотел еще что-то добавить, но передумал. Комната наполнилась тишиной, и улыбка постепенно сползла с лица Гарта. Он вдруг беззвучно заплакал и протянул руки к Марис. Она подошла, села рядом на кровать, обняла его.
– Ты знаешь… – Он попытался сдержать слезы, но не смог. – Я не хотел, чтобы С’Релла видела меня таким. Марис, я болен. Серьезно болен…
– О, Гарт, – прошептала она, стараясь не расплакаться. В эту минуту Марис ощутила себя беспомощной девчонкой. Ей вдруг ясно представилось, каково это – оказаться на его месте. Вздрогнув, она крепче обняла друга и нежно поцеловала в щеку.
– Приходи ко мне, – едва слышно попросил Гарт. – Ты знаешь, дорога на Эйри мне теперь заказана… Ты понимаешь, что значит навсегда лишиться свободы и ветра… Но потерять вместе с ними и тебя, моего старого друга, я не хочу. Проклятые слезы!.. Обещай, Марис, что будешь навещать меня!
– Обещаю, Гарт. – Она постаралась унять дрожь в голосе. – Обещаю приходить к тебе. По крайней мере до тех пор, пока ты не растолстеешь настолько, что на тебя станет больно смотреть.
Он улыбнулся сквозь слезы.
– Да, не растолстеть на пуховой перине и груде подушек, в тишине и покое – сложно. А ты… – За дверью послышались шаги, и Гарт, поспешно вытерев глаза уголком пледа, велел: – Теперь уходи. Я устал. – Он вновь улыбнулся. – Но непременно приходи завтра. Расскажешь, чем закончатся поединки.