— Чего тебе нужно? — спросила Санна, открыв ей дверь. Вид у нее был еще более подавленный, чем обычно.
— Мне нужно поговорить с Кристианом, — ответила Эрика, надеясь в глубине души, что ей не придется объяснять причины встречи, стоя в дверях.
— Его нет дома.
— А когда он вернется? — терпеливо спросила Эрика, почти радуясь поводу отложить встречу.
— Он сидит и пишет в рыбацкой хижине. Можешь поехать туда, если хочешь, но на свой страх и риск. Ты же знаешь, как он не любит, когда его отвлекают.
— Придется рискнуть, — вздохнула Эрика и добавила: — Это очень важно.
Санна пожала плечами:
— Поступай как знаешь. Дорогу найдешь?
Эрика кивнула. Она уже пару раз навещала Кристиана в его импровизированном писательском кабинете.
Пять минут спустя она остановила машину у длинного ряда рыбацких домиков. Тот, в котором сидел и работал Кристиан, достался им в наследство от предков Санны. Ее дед когда-то выкупил его за гроши, и теперь эта хижина была одной из немногих, где владелец жил круглый год.
Видимо, Кристиан услышал звук подъехавшей машины, потому что открыл дверь еще до того, как Эрика успела постучать. Она отметила рану у него на лбу, однако почувствовала, что вопрос о ее происхождении может оказаться некстати.
— Это ты? — спросил он, как и Санна, без всякого энтузиазма.
От такого приема Эрика почувствовала себя почти прокаженной.
— Со мной еще двое, — попыталась она пошутить, но Кристиан не улыбнулся.
— Я работаю, — заявил он, не делая никаких движений, чтобы впустить ее.
— Я отвлеку тебя всего на несколько минут.
— Сама знаешь, что такое, когда пришло вдохновение, — ответил он.
Дело оборачивалось еще хуже, чем ожидала Эрика.
— Ко мне заезжала Габи. Она рассказала о вашей встрече.
Кристиан опустил плечи.
— Она специально приехала сюда ради этого?
— Нет, у нее была деловая встреча в Гётеборге. Но она очень обеспокоена, и она подумала, что я… Послушай, мы не можем войти и поговорить?
Кристиан молча сделал шаг в сторону, пропуская ее. Потолок в домике нависал так низко, что ему пришлось чуть наклониться, но Эрика, которая была ниже, могла стоять в полный рост. Повернувшись к ней спиной, он прошел в комнатку, окна которой выходили на залив. Включенный компьютер и разбросанные на откидном столике листы указывали на то, что он действительно работал.
— Ну и что она тебе сказала? — спросил он, усевшись нога на ногу. Руки он тоже скрестил на груди — вся его поза говорила о нежелании разговаривать.
— Как я уже сказала, она встревожена. Вернее сказать, обеспокоена. Она говорит, что ты отказываешься давать интервью и участвовать в рекламе книги.
— Так и есть, — кивнул Кристиан, еще крепче прижав руки к груди.
— Можно спросить, почему?
— А ты сама не догадываешься? — зло прошипел он.
Эрика вздрогнула, он отметил ее реакцию и, кажется, пожалел о своем резком тоне.
— Ты прекрасно понимаешь почему, — глухо проговорил он. — Я не могу… После того, что написали газетчики, это просто невозможно…
— Ты боишься снова привлечь к себе внимание? Поэтому ты отказываешься? Ты что, получил еще письма? Ты знаешь, от кого они?
Вопросы так и посыпались из нее.
Кристиан с силой тряхнул головой.
— Я ничего не знаю. — Он снова невольно повысил голос. — Я абсолютно ничего не знаю! Я хочу лишь одного — чтобы меня оставили в покое и дали мне спокойно работать, не навязывая мне… — Он отвел глаза.
Эрика рассматривала Кристиана. Его фигура как-то не вписывалась в обстановку рыбацкой лачуги. Она отмечала это и раньше, а теперь это еще больше бросалось в глаза. Он выглядел совершенно чуждо среди рыболовных снастей, развешанных по стенам. Хижина казалась кукольным домиком, в который он втиснул свое долговязое тело и застрял в таком положении. Вероятно, это отчасти так и было.
Она посмотрела на страницы рукописи. С ее места нельзя было прочитать отдельных слов, но ей показалось, что там не менее ста страниц.
— Это у тебя новая книга?
Она не намеревалась уходить от темы, которая вывела его из себя, но хотела дать ему передышку и возможность успокоиться.
— Да, — ответил он и, кажется, немного расслабился.
— Это продолжение «Русалки»?
Кристиан улыбнулся.
— У «Русалки» не может быть продолжения, — ответил он и перевел взгляд на залив за окном. — Не могу себе представить, как они на это решаются, — продолжал он задумчиво.
— Что? — переспросила Эрика, не поняв до конца его улыбки. — На что решаются?
— Прыгнуть.
Эрика посмотрела туда же, куда и он. Теперь она поняла, что он имел в виду.
— Ты имеешь в виду — с вышки в Бадхольмене?
— Да, — сказал Кристиан, не сводя глаз с вышки для прыжков в воду.
— Я бы никогда не решилась. С другой стороны, я позорно боюсь воды, учитывая тот факт, что выросла здесь.
— Я тоже не решился.
Голос Кристиана звучал глухо, словно он погрузился в свои мысли. Эрика напряженно ожидала продолжения. Что-то скрывалось между строк — странное напряжение, которое вот-вот грозило взорваться, словно бомба. Она не решалась пошевелиться, старалась не дышать. Несколько мгновений спустя Кристиан проговорил:
— А она смогла.
— Кто? — прошептала Эрика. Поначалу ей казалось, что ответа не последует. В хижине воцарилась тишина. Но потом Кристиан чуть слышно произнес:
— Русалка.
— В книге?
Эрика ничего не понимала. Что он пытался сказать? И где он находился? Явно не здесь и не с ней. Его мысли бродили где-то далеко, и она от души желала знать, где именно.
В следующую секунду наваждение исчезло. Кристиан сделал глубокий вдох и обернулся к ней:
— Я хочу сосредоточиться на новой рукописи, а не давать дурацкие интервью и писать на книгах поздравления с днем рождения.
— Это часть писательской работы, — напомнила ему Эрика, несколько задетая его высокомерным тоном.
— А что, у меня нет выбора? — спросил он. Голос звучал спокойно, но в нем ощущалось напряжение.
— Если ты не был готов выполнять эту часть работы, то надо было сказать об этом с самого начала. Издательство, рынок, читатели, наконец, — самое важное, что у нас есть, — ожидают, что мы уделим им часть нашего времени. Если ты не хочешь во всем этом участвовать — ну, тогда надо было сразу это озвучить. Изменить правила в процессе игры уже нельзя.
Кристиан уставился в пол, но Эрика видела, что он внимательно слушает ее и ловит каждое слово. Когда он снова поднял голову, в глазах у него стояли слезы.