Он с удивлением уставился на букет, который она держала в руке. Букет был красивый, но простой — только белые лилии.

Дрожащей рукой Кристиан потянулся к конверту, прикрепленному к букету. Его трясло, он едва смог открыть конверт, лишь краем сознания отмечая удивленные взгляды женщин, стоящих вокруг него.

Открытка тоже была проста. Белая карточка из плотной бумаги, текст написан черными чернилами, изящным почерком, как в письмах. Кристиан уставился на строки. Потом в глазах у него почернело…

~~~

Она была прекраснее всех на свете. От нее вкусно пахло, а длинные волосы были зачесаны назад и перехвачены белой повязкой. Она сияла так, что ему пришлось прищуриться. Неуверенным шагом он приблизился к ней, не зная, дозволено ли ему приобщиться к этой красоте. Она протянула к нему руки, показывая, что все можно, и он кинулся в ее объятия. Прочь от черноты и зла. Его окружали теперь белизна, свет, нежный цветочный запах и шелковистое прикосновение ее волос к его щеке.

— Ты теперь моя мама? — проговорил он в конце концов и нехотя сделал шаг назад. — Она кивнула. — Точно?

Он ожидал, что кто-нибудь войдет и насмешливым комментарием разрушит очарование, сказав ему, что он просто видит сон — ведь такое восхитительное существо не может быть матерью такому, как он.

Но никаких голосов не послышалось. Она лишь снова молча кивнула ему, и тут он уже не мог сдерживаться. Он снова бросился в ее объятия, мечтая лишь о том, чтобы остаться в них навсегда. Где-то в голове кружились иные картины, иные запахи и звуки, пытаясь пробиться к сознанию, однако они потонули в цветочном аромате и шуршании ее одежд. Он отогнал их. Заставил исчезнуть, чтобы дать место новым, потрясающим ощущениям. Этому невероятному счастью.

Он поднял глаза на свою новую мать, и его сердце учащенно забилось от восторга. Когда она взяла его за руку и увела прочь, он с готовностью последовал за ней.

~~~

— Я слышал, что вчера все закончилось достаточно печально. О чем, собственно, думал Кристиан? Напиться на таком банкете!

Кеннет Бенгтссон пришел в свой офис с опозданием после тяжелого утра. Войдя, он бросил было куртку на диван, но, поймав недовольный взгляд Эрика, поднял ее и повесил на вешалку.

— Да уж, вчера вечер закончился достаточно неожиданно, — ответил Эрик. — С другой стороны, Луиза была настроена пуститься во все тяжкие, так что я даже рад, что мне удалось этого избежать.

— Значит, дела у тебя совсем плохи? — переспросил Кеннет, разглядывая Эрика.

Нечасто Эрик доверял ему что-либо личное. Так было всегда. И в детстве, когда они играли вместе, и теперь, во взрослом возрасте. Эрик держался с Кеннетом так, словно едва его выносил, словно делал ему одолжение, опускаясь до общения с ним. Не будь у Кеннета весьма конкретных вещей, которые он мог ему предложить, их дружба давно ушла бы в песок. Как и случилось, пока Эрик учился в университете и работал в Гётеборге. Кеннет же остался дома, во Фьельбаке, и создал свою маленькую аудиторскую фирму, которая с годами становилась все более процветающей. Ибо Кеннет был наделен талантом. Он не мнил себя красавцем или интеллектуалом, но у него была потрясающая способность обращаться с цифрами. Он умел жонглировать суммами в балансах и финансовых отчетах, как Дэвид Бекхэм — футбольным мячом. Это качество в сочетании со способностью привлекать на свою сторону налоговую службу внезапно придало ему невиданную ранее ценность в глазах Эрика. Когда Эрик решился заняться строительным бизнесом, ставшим столь привлекательным на Западном побережье в последние годы, Кеннет стал его компаньоном. Разумеется, Эрик сразу указал ему его место — Кеннет владел лишь третью акций фирмы, а не половиной, как ему полагалось бы, учитывая его вклад в развитие предприятия. Однако он не переживал по этому поводу. Кеннета не манили ни власть, ни богатство. Он занимался тем, что у него лучше всего получалось в одной связке с Эриком. И ему этого вполне хватало.

— Даже не знаю, что мне делать с Луизой, — проговорил Эрик и поднялся со стула. — Если бы не дети…

Он горестно покачал головой и взял пальто.

Кеннет понимающе кивнул. На самом деле он прекрасно знал, в чем загвоздка. И дело тут было не в детях. Эрику не давало развестись с Луизой то простое обстоятельство, что в этом случае она забрала бы с собой половину капитала.

— Пойду пообедаю. Какое-то время меня не будет. Продолжительный обеденный перерыв.

— Хорошо, — кивнул Кеннет. Не впервые компаньон уходил на продолжительный обеденный перерыв.

* * *

— Он дома?

Эрика стояла на лестнице виллы семьи Тюдель.

Несколько секунд Санна колебалась, но потом сделала шаг в сторону, пропуская ее.

— Он наверху, в своем кабинете. Сидит перед компьютером и смотрит в одну точку.

— Можно мне подняться к нему?

Санна кивнула:

— Да. Мои слова до него не доходят. Может быть, у тебя лучше получится.

Голос ее прозвучал горько, и Эрика бросила на нее внимательный взгляд. Вид у Санны был усталый. Усталость — и нечто еще, к чему Эрика пока не могла подобрать слов.

— Посмотрим, что я могу сделать, — проговорила Эрика и стала тяжело подниматься по лестнице, придерживая рукой живот. Теперь даже такое небольшое усилие совершенно изматывало ее. — Привет!

Она осторожно постучала в открытую дверь, и Кристиан обернулся. Он сидел на стуле перед своим рабочим столом. Монитор компьютера был погашен.

— Ты вчера так нас напугал, — начала она, усаживаясь в кресло в углу.

— Ничего особенного, я всего лишь немного переработал, — пробормотал Кристиан. Однако от Эрики не укрылось, что вокруг его глаз пролегли глубокие морщины, а руки по-прежнему слегка дрожали. — И потом, меня тревожит вся эта история с Магнусом.

— Ты уверен, что дело только в этом? — проговорила она, и ее голос прозвучал жестче, чем ей хотелось бы. — Вот это я нашла вчера и принесла с собой.

Порывшись в кармане, она достала сообщение, которое было прикреплено ко вчерашнему букету.

— Должно быть, ты уронил его.

Кристиан уставился на карточку.

— Убери это!

— Что означают эти слова? — спросила Эрика, с тревогой поглядывая на человека, которого уже почти начала воспринимать как своего друга.

Он промолчал. Эрика повторила более мягким тоном:

— Кристиан, что все это значит? Вчера твоя реакция на это послание оказалась очень бурной. И не пытайся убедить меня, что ты просто переработал.

Он продолжал молчать, но тишину внезапно нарушил голос Санны, возникшей в дверях.

— Расскажи о письмах!

Она так и осталась стоять на пороге в ожидании ответа мужа. После некоторой паузы Кристиан вздохнул и, выдвинув нижний ящик, выложил на стол небольшую стопку писем.